Удивителная
способность Марины Анатольевны исчезать с годами никуда не девалась. В этот раз женщина исчезла из запертой палаты больницы. Женя сам просил запирать ее на ночь, тем более что в палате люкс были все удобства, включая телевизор и телефон. Тем не менее, Марина Анатольевна шаталась по этажу, пугала пациентов, утром ее находили в неожиданных местах, и только Женя мог убедить пациентку вернуться в палату. Женя испугался, что в один прекрасный момент Марина просто слиняет, и положительный эффект лечения, достигнутый с таким трудом, будет пущен насмарку. Марина Анатольевна слиняла, прихватив пустой чемодан, и не оставила прощальной записки. – Допустим, – рассуждала старшая медсестра, – она как-то пролезла между прутьями решетки, но как она протащила сквозь них чемодан? – Она его открыла, – предположил врач. – Открытый чемодан вдвое тоньше. – А вещи вывалила... – Зато закрыла за собой окно. – С внутренней стороны, – уточнил Женя. Он осмотрел вентиляцию в душевой, в сотый раз заглянул в шкафы. – Ключа у Марины не было, и быть не могло, – уверял врач. – Ключ торчал из замка с другой стороны. В отчаянии Женя кинулся в пансионат, в котором начинались их странные взаимоотношения, затем на дачу Боровского. Кроме этих двух точек Марина не бывала нигде. На даче не было ни души. Окна забиты щитами, вокруг валялось стекло. Расспросить соседей было невозможно за отсутствием таковых. На крыльце сидела только ворона, которую Оскар, в тайне от Учителя, называл Сарой и подкармливал объедками со стола. Женя обшарил участок и посадил батарею телефона, стараясь дозвониться хотя бы кому-нибудь. В конце концов, молодой человек дозвонился до Карася. Натан Валерьянович перед отъездом оставил телефон капитана на всякий ужасный случай. Женя записал его из вежливости. Он представить себе не мог, что такой ужасный случай возможен. – В течение суток… – пообещал Карась, – обязательно найдется. Люди не пропадают, просто надо уметь искать. Женя позволил себе на сутки расслабиться. Марина Анатольевна не нашлась. Службам Карася не удалось узнать даже примерное направление ее побега. – Мы ищем, – уверял Валерий Петрович. – Я разослал фотографии по отделениям, агентура работает, мои сотрудники регулярно проверяют информацию. Если жива – найдется. Немного на свете мест, куда может прибиться человек без денег и документов. Если ее нет в живых – тем более найдется. Успокойтесь и наберитесь терпения. Женя не успокоился. Он кинулся обыскивать электрички, лично обошел вокзалы с фотографией убежавшей особы и готов был отчаяться, но однажды ночью проснулся от ощущения, что в его квартире присутствует посторонний.
Ни с того, ни с сего кто-то выключил телевизор на кухне. Без телевизора Женя не спал. Он терпеть не мог тишины. Он выходил из себя, если не слышал машин под окнами или шумных соседей. По ночам спасал телевизор, а на случай внезапного отключения электричества Женя держал при себе приемник на батарейках. Он вскочил с кровати и прислушался. – Кто здесь? Волосы встали дыбом у доктора на макушке. В коридоре стояла женщина в больничном халате с чемоданом в руках. Женщина была по уши в грязи, словно неделю скиталась по болотам. Волосы были растрепаны, глаза – безумны. – Марина? Гостья приложила к губам указательный палец, вошла в комнату, села на кровать рядом с ошарашенным молодым человеком, и положила ладонь на его колено. – Идем, – сказала она. – Что случилось, Марина Анатольевна? – не понимал Женя. – Почему не позвонили? Вы должны быть в больнице. Я бы приехал… – Идем со мной. – Тогда я оденусь… Марина Анатольевна убрала руку с Жениного колена, взяла чемодан и пошла на кухню. Чемодан был явно не пуст. Молодой человек натянул штаны, нашарил впотьмах рубашку и даже причесался, не вполне соображая, зачем. Он понимал, что должен что-нибудь предпринять, по крайней мере, позвонить в больницу, в которую он с таким трудом и блатом устроил подругу. Но на дворе была ночь, и Марина не собиралась заботиться о здоровье. Она собиралась выгрузить из чемодана предмет, упакованный в пакет с эмблемой футбольного турнира, состоявшегося лет тридцать назад. Женя помог поднять предмет на стол и чуть не надорвался. В пакете лежала пудовая книга, сшитая из тонких листов пергамента. Страницы сверху донизу были разделены на столбцы и заполнены мельчайшими символами и узорами. Некоторые узоры напоминали снежинки, а символы были так малы, что требовалась лупа и хорошая лампа. Марину Анатольевну вполне устроил фонарь, светящий в окно. – Книга… – сказала женщина, – написана для тебя. На всякий случай Женя присел и правильно сделал, потому что узнал в узорах греографы. – Откуда она у вас? Где вы взяли?.. – Книга – твое наследство. – Почему мое? – Потому что ты – мой сын, – объявила Марина и Женя схватился за голову. – Нет! – Я знаю, – опередила его сомнения женщина. – У тебя родители. Они забрали тебя из приюта. Ты не можешь знать, потому что был мал. Я должна была от тебя отказаться для того, чтобы спасти твою жизнь, – призналась Марина и погладила молодого человека по голове. – Никто не должен был знать, что ты родился. Все, что я могла сделать для тебя тогда – уйти далеко и забыть. – Боже мой! – воскликнул Женя. – Теперь ты вырос, и все случилось так, как должно… Ты пришел ко мне, потому что я должна отдать тебе книгу. Тебе или никому. Никому другому… Никто, кроме тебя не может книгой владеть. – Я не тот человек, – уверял Женя. – Только Оскар может понять, что написано в вашей книге. Кроме него греографы не читает никто на свете. Никто лучше Оскара в этом не разберется, Марина… – Нет! – категорически заявила женщина. – Только ты имеешь права читать эту книгу. Ты и больше никто. – А если вы ошиблись? Если я не ваш сын? – Мой! Я знаю. Я поклялась твоему отцу, что не умру, пока ты не получишь наследство. Он обещал, что приведет тебя, и привел… – А кто мой отец? – Твой отец – Эккур, – ответила Марина. – Ангел, который хотел помочь людям, потому что любил женщину, и был проклят за это законом своего народа. Женя хотел возразить… хотел напомнить, что Ангелы – существа бесполые, но не стал разочаровывать подругу. Он не находил аргументов против ее абсолютной уверенности. Перед ним лежала книга, за которую Оскар с Натаном Валерьяновичем, возможно, отдали бы полцарства и Глаз Греаля в придачу. Но Женя представить себе не мог такого чудовищного недоразумения. Больше всего он боялся, что книга, пришедшая в его мир невесть откуда, истлеет в руках человека, которому принадлежать не должна, или привлечет стрелка для восстановления справедливости. – Вы поклялись, что отдадите ее сыну? – Только тебе. Никто другой не должен к ней прикасаться. Пообещай мне быть осторожным, иначе род человеческий будет проклят. – Клянусь, Марина, ваш сын будет вам благодарен… – пообещал Женя и спрятал руки под стол. – Когда-нибудь… Марина еще ближе придвинула к нему книгу. – Она научит тебя разговаривать с Богом, – объяснила женщина. – Ты один сможешь выучить этот язык. – В каком смысле? – не понял Женя. – Ты будешь знать язык, который понимает Бог. – Я думал, что Бог понимает по-человечески. Я думал, для разговора с Богом строят церкви, а не пишут книги. – Церковь – для попрошаек. Ты не должен просить. – Разве Бог не общается с людьми сам, если хочет? Разве не дает человеку то, что он просит? – Если хочет, – согласилась Марина. – Ты будешь разговаривать с Богом тогда, когда хочешь ты. Тебе не надо просить, ты будешь иметь все. Вместе с книгой, Женя, твои родители дарят тебе мир, в котором ты – хозяин. Можешь сделать его таким, каким хочешь ты. – Как это, сделать? – удивился Женя. – Какой еще мир? – Любой, – объяснила Марина.
Выполнить обещание, данное Мариной Анатольевной загадочному Эккуру, оказалось совсем непросто. Телефон Оскара не отвечал. В любой другой ситуации Женя бы набрался терпения, но книга занимала слишком много места в его квартире. Она занимала много места в его жизни: и в мыслях, и в чувствах. В конце концов, у него была уважительная причина отделаться от нее поскорее. Женя снова отправился на дачу без приглашения, но дача Боровских была все еще заперта на замок. Кроме Жени, Оскара Шутова искала сердитая Розалия Львовна. Алиса Натановна, со своей стороны, имела к этому человеку вопросы. Приходил сотрудник от Карася и тоже стремился поговорить. Даже Натан Валерьянович сократил командировку, чтобы вернуться домой, и присоединиться к искателям. Женя напрасно звонил в дверь квартиры Академгородка. Только зря всполошил соседей и узнал, что он не первый «звонарь». Что каждый божий день кто-нибудь обязательно приезжает сюда из столицы, чтобы стоять под дверью и давить на звонок. Отдельные граждане даже карабкались на балкон, но после убийства в соседней квартире весь дом поменял рамы и замки за государственный счет. Жители напуганной улицы отныне видели всех, кто заходит в дома, и следили за тем, чтобы количество зашедших граждан совпадало с количеством ушедших. Женя не потерял оптимизма. Он совершил неожиданный визит к родителям Юли и опять просчитался. Матушка с тетушкой понятия не имели, где носит его чумного товарища. Они поклялись, что понятия не имеют о том, что произошло, и сильно беспокоятся, потому что к даче Боровских подъезжали саперы, расследовали обстоятельства взрыва посреди поля и к единому мнению не пришли. Все сошлись на том, что Оскар Шутов оказался либо случайной жертвой, либо нежелательным свидетелем происшествия, а вероятнее всего непосредственной его причиной. Матушка Юли по секрету призналась, что Оскар всегда вызывал у нее подозрение, и она нисколько не удивится, если парня признают бандитом. Такого поворота событий Женя представить не мог и даже растерялся, но взял себя в руки и поехал на почту. – Ну-ка, выйдем… – предложил он Юле. Растерянная девушка вышла из здания почты и села в машину. – Там что-то взорвалось, – объяснила она. – Натан Валерьянович приедет на той неделе. Его будут допрашивать как свидетеля, но почему? Ведь понятно, что он не свидетель, раз его в это время не было дома. – Где прячется Оська? Признавайся! Юля опустила глаза. – Я поклялась, что никому не скажу. – Разве он прячется от меня? – Нет. – От Карася и полиции? От Валерьяныча? – Я не знаю. – Вот что, красавица! – рассердился Женя. – Если он не прячется от меня лично, ты сейчас же дашь адрес. Если ты этого не сделаешь, то очень сильно ему навредишь. Юля надула губы и приготовилась плакать. – Оскар будет считать, что я его предала, – пожаловалась девушка. – Даже знаться со мной перестанет. – Если он идиот, то именно так и поступит. Оскар похож на идиота? – Нет. – И я говорю: где он еще найдет такую классную девчонку, как ты? И умница, и красавица, и учится, и работает, и поганца этого где-то прячет! Говори немедленно, где?! – Не могу. Пожалуйста, не заставляй, – умоляла Юля. – Он меня попросил… Я обещала. – Подставил девушку… – уточнил Женя. – Разве не сволочь? Юля, он не такой беззащитный ангелочек, как кажется. Он вполне умеет за себя постоять, не перекладывая ни на кого ответственность. Удивительно, что такие девчонки, как ты, в нем находят? – Ну, почему? Оскар хороший человек. – Тогда признавайся, где он? Не бросит он тебя! Не бросит! А если узнает, по какому делу я его искал и почему не нашел – очень рассердится! В твоих интересах помочь. Или ты совсем мне не доверяешь? – Доверяю, но он тебе все равно не откроет. И к двери не подойдет. – А тебе? – И мне не откроет. У меня ключ. – Позвони ему. Скажи, что у меня дело на сто Греалей. – Он отключил телефон. – Тогда дай ключ и адрес. – Это так важно? – Разве б я стал морочить тебе голову из-за пустяка? Юля, ты первый день меня знаешь? Мы же из одной команды. Ты бы Натану Валерьяновичу тоже ключ не дала? – У Натана Валерьяновича есть ключ, – сказала Юля, вынула из кармана связку и отстегнула два здоровых ключа, больше пригодных для запирания сейфов. – Езжай в Академгородок… – На квартиру Сотника? – Не знаю, чья она. Старый желтый дом возле парка. – Я только сегодня оттуда. Соседи сказали… – Соседи не знают, что он там. И ты на глаза им не попадайся. Открывай дверь, чтобы никто не видел. Он в ванной живет. Даже к окну не подходит. Но смотри, если Оскар будет меня ругать!.. – Не будет, – пообещал Женя. – Он будет очень тебе благодарен.
Вечером того же дня порядком измотанный Женя вернулся в Академгородок, на цыпочках поднялся на второй этаж и попытался сунуть ключ в замочную скважину, но с той стороны стояла заглушка. Хозяин определенно не ждал гостей. Женя поковырялся в замке, но заглушка держалась крепко. – Кто там? – раздался шепот из прихожей. – Дед Мороз, – представился Женя. – Вам подарочек принес. Замок провернулся, дверь бесшумно открылась, рука втянула Женю в темный коридор и так же бесшумно закрыла дверь. – Не включай свет! – приказал хозяин. – Поставь чемодан сюда. Разувайся и иди по ковру очень медленно, чтобы не скрипели доски. Женя не расстался с чемоданом, а только ближе прижал его к сердцу. Он скинул кроссовки и прошел вслед за хозяином в ванную комнату. Помещение было оборудовано надувным матрасом, доской, выполняющей функции стола, и всего одной табуреткой. – Ты бы окна занавесил, – посоветовал гость. – Чтобы каждый дурак догадался, что здесь кто-то прячется? Зачем? Пусть рассматривают пустую квартиру. У тебя клад в чемодане? Чего ты вцепился в него? Садись… – Оскар предложил табуретку гостю. – Клад, – подтвердил гость. – Вернее, подарок. – Кому? – Тебе. – За что? – Свет включи. – Какой еще свет! – возмутился Оскар. – Я не могу компьютер в розетку воткнуть, потому что счетчики снаружи. На левых батареях работаю. Учти: никто! Ни одна морда не должна знать, что я жив! – Что произошло? – поинтересовался Женя. – Только Учителю не рассказывай! Оскар глубоко вздохнул, и вытащил из-под ванной коробку, доверху набитую валютой. От удивления Женя уронил чемодан. Волосы встали дыбом на его голове. – Ты с ума сошел? Кто тебя нанял, парень? – Они настоящие, – заявил Оскар. – Я их заработал! Не веришь? Женя не поверил. Он взял купюру, ощупал ее и долго рассматривал с карманным фонариком. Женя не доверял очевидным фактам. Такая огромная куча денег по определению настоящей быть не могла. Не имела права… Но купюры были слишком похожи на настоящие. За время работы на Жоржа доктор стал профессиональным экспертом по фальшивым банкнотам. Он понял, что начал терять квалификацию. В противном случае, уже бы обнаружил подвох. – Тебя подставили… – предположил он. – Подставили, – согласился Оскар, но не с купюрами. – Я проверял! Они настоящие, не сомневайся. – Номера соответствуют? – Все соответствует. – Ты подломил банк? – Говорю тебе, заработал. – Как можно заработать такую кучу? – Так получилось. – А чего прячешься? – не понял Женя. Оскар еще раз тяжело вздохнул. Дождался, пока гость оставит в покое банкноты, и выложил все, что тяготило душу. Женя выслушал. Товарищи помолчали. – История повторяется в виде фарса, – заметил Женя. – Мне не смешно. – Тебе и не должно быть смешно. Тебе надо думать, что делать, пока не вернулся Валерьяныч. Кто раньше шею тебе свернет, он или Карась, вот в чем вопрос. – Кстати, это тебе, – вспомнил Оскар и выложил из коробки пачку купюр. – Мне? – удивился гость. – Бери, пока есть. Мне они, может статься, совсем не понадобятся, а тебе на доброе дело пойдут. – На какое? – Разве тебе не нужны деньги? Нигде не работаешь, квартиру снимаешь и женщину свою лечишь в платных клиниках. В долги, небось, влез. – Вообще-то влез. – Ну, так отдай. Бери, бери… Учитель все равно не возьмет. Надо потратить, пока не вернулся. К тому же у меня к тебе дело! – Какое дело? – Свяжись с Федором… не отсюда, а из Москвы. Пусть он по своим каналам узнает, где остановился и чем занимается некий поляк Макс Копинский. Адрес домашний, рабочий… все, что сможет… Черт! – расстроился Оскар. – Может, он не поляк вовсе. Я не разбираюсь в акцентах! Надо ж быть таким идиотом! – Акцент, как у Жоржа? – Не знаю. Не понял! Даже не акцент, а прононс, как у русского, который долго жил за границей! – И ты не насторожился! – Да я представить не мог, что он перебьет мне прибор! Учитель никогда не простит. Я сам… понимаешь, сам притащил его в дом, сам пустил в лабораторию… Что он со мной сделал, Женя? Это гипноз? Он был с пустыми руками! У него в кармане только нож для яблока. – Возможно, гипноз. А ты не думал, что гипноз может быть сильнее твоих приборов? Что человек мог почувствовать, как ты обрабатываешь его психотропным оружием! Знаешь, что… Я бы на его месте еще не так тебя проучил! – Зачем?! Зачем я не послушался Учителя?! – Он унес ствол вместе с Глазом? – Разумеется с Глазом! На кой черт он ему сдался без Глаза! Ну и вопросы!.. – Это стало дурной привычкой, – заметил Женя, – терять Глаза. Надо его вернуть. Ты собираешься что-нибудь предпринять? – Да я бы этого Копинского голыми руками убил, если б знал, где он, и как к нему подступиться. – Ну, не знаю! Ты не боишься получить от него еще раз?... – Научи меня защищаться от гипноза, доктор! Посоветуй какой-нибудь препарат… – Не надо уши развешивать, – посоветовал Женя. – Попроси Федьку, чтобы узнал про эту скотину все, но сам не лез. Скажи, Оскар запретил к нему приближаться, но в чем дело не объясняй. Я сам объясню. – Но ведь этот кристалл нельзя красть! Можно же проклятье на себя накликать. – Ты это Копинскому расскажи! – психанул Оскар. – Найди и объясни ему так, чтобы он испугался. Только боюсь, эту сволочь никакими проклятьями не пробьешь. – У тебя же есть второй Глаз, есть второй ствол… – Есть, – подтвердил Оскар и постучал пальцем по коробке, на которой сидел. – У меня все есть, кроме информации. Я за информацию готов вернуть ему миллион. На… – Оскар вынул еще одну пачку денег, – Юльке отдай, а то она из-за меня разорится. Мы в прошлый раз поругались, так я забыл, что обещал ей купить компьютер, а сам живу на ее зарплату. Женя, что делать? Я по уши в говне? – Не знаю, – ответил Женя. – В говне – слабо сказано. Может, лучше не дергаться? Может, кристалл придет к тебе сам, а ствол… пес с ним, со стволом. Если ты не дарил кристалл, значит, он твой. – В том-то и дело, что надо торопиться. Копинскому влепят пулю в глаз – где я потом найду камень? А если не влепят… Еще хуже! Если у таких, как он, другие порядки? Вдруг на них не действуют законы, написанные для нас? – И ты явишься к нему в офис качать права? – удивился Женя. – Он у тебя и второй кристалл заберет. – Поэтому я тебя прошу, свяжись с Федькой. Пусть он все разузнает. Еще лучше, подъедь к нему в офис. Скажи: от меня. Он спустится. Чтобы даже паспорт на проходной не светился, понял? – Понял я, понял, – Женя раскрыл чемодан, вынул манускрипт из пакета и развернул перед Оскаром. – Это ждать не может. Пока я ищу информацию, будь любезен, разберись с книгой. – Что это? – не понял Оскар и осветил страницу фонариком. – Твой подарок. Что это такое и как этим пользоваться – твоя задача ближайших дней. Отвлекись, а то с ума сойдешь! Некоторое время Оскар безучастно созерцал символы, продолжая думать о своем. Символы ему ровным счетом ни о чем не говорили. Их было так много в одном световом пятне, что на него можно было глядеть часами. – Черт знает, что такое, – вздохнул он. – Будешь звонить Федьке, спроси про стрелка. Не забудешь? Спроси, можно ли будет его использовать, если Копинский прячется. Это важно, Женя… – Лучше в книгу гляди. – Ты не понимаешь! Он провел меня, как щенка. Я не успокоюсь, пока не доберусь до его потрохов! И мне плевать, кто он такой! Слышишь? Плевать! Потому что мне, как и их сиятельству, терять нечего. – Тебе есть, что терять, – возразил Женя, – поэтому отнесись внимательно к книге. – Что за книга? – с раздражением спросил Оскар. – Книга Эккура. Словарь языка Ангелов. Ты не узнал греографы? – Ну… узнал. Где ты это достал? – Если я ничего не напутал, это именно тот самый ключ, который ты искал, пока мучился с Греалем. Именно код, позволяющий работать не только на прием, но и на передачу. – Ну да… – Оскар выключил фонарь. – Чтобы разобраться в этих орнаментах, мне надо самому включиться на прием. Надолго тебе ее дали? – Считай, насовсем. Только не мне, а тебе. И не рекламируй ее, пожалуйста, Копинскому. – Не понял. – Кроме тебя, о книге никто знать не должен. Даже мне лучше забыть. Оскар снова включил фонарик и склонился над текстом. В отличие от Жени, у него нашлась и лупа, и даже деталь микроскопа, вынесенная из физической лаборатории. Товарищи ненадолго затихли. Образ черного оппонента Копинского стал потихонечку испаряться и вытягиваться в вентиляцию. За ним устремился образ спасителя-Федора. – Я не очень понял, что здесь за код, – признался Оскар, продолжая осматривать столбцы. – Что за обозначения? Снежинки какие-то… Они к чему? Ты не догадался спросить там, где взял эту штуку? – Если ты не разберешься в «снежинках», в них никто не разберется. – Могу допустить, что это связка греографов, ну и что? Если это язык, то не по моей части. Вот, что это? – Оскар указал острием карандаша в змейку, расчерченную шкалой. – Такой символики Греаль не дает. Его геометрически получить невозможно с одной линзы. Если только… может быть это длина волны? Судя по цифрам… может быть. А это что? – Не знаю, – ответил Женя не глядя. – Если б был Греаль, я бы опытным путем разобрался. Без Греаля – мне к этому словарю нужен еще и самоучитель, который в два раза толще. Чья это книга? – Книга Эккура. – Сколько ж лет он корпел над изделием? – Боюсь, что над ним корпело много народу. – А кто такой Эккур? – Ангел, который любил человека и помогал ему, за что был проклят другими Ангелами. – Нормально… Только пересканировать все это – полжизни уйдет. Эта штуковина в одном экземпляре? – Разве не видишь, что она рукописная? – Женя, кроме шуток, где ты это достал? – Марина дала. – Марина? – удивился Оскар. – Я так и думал, что у вас серьезные отношения. Глубже, чем кажется. Кто она такая, эта Марина? Женя покраснел. У него сжалось горло. Фраза, которую он готовился произнести и репетировал со вчерашнего вечера, показалась ему неуместной. Оскар удивленными глазами смотрел на товарища. – Короче, – выдавил из себя Женя, – делай, что хочешь. Книга принадлежит тебе. – Если книгу действительно писал Ангел, с ней может быть все непросто. Вещь из реального мира просто так по рукам не ходит. Надо быть уверенным, что Марина ее не украла, а ты имеешь право дарить. – Марина ее не украла. – Что с тобой? – не понял Оскар. – С Мариной что-то случилось? Ей сделали операцию? – Нет еще… но скоро будут. – Тогда чего ты напрягся? – Марина книгу не украла. Она ее берегла для сына. Берегла, пока не встретила меня. Теперь понимаешь? Оскар снисходительно улыбнулся. – Какая трогательная история. Ну и что? – Марина считает, что я – ее сын, которого она когда-то оставила в приюте, чтобы не навлечь на него беды. – И что? – Книга принадлежит ее сыну. Если она останется у меня, может придти стрелок, если она будет у тебя – стрелок не придет. – Откуда ты знаешь? – спросил Оскар. Его рука сильнее сжала лупу, и Женя совсем растерялся. – Она твоя мать. – Ну и что? – Ты расслышал? Марина – твоя родная мать. Мы с Валерьяновичем решили тебе пока не рассказывать, чтобы ты не психовал. Мы думали, вы постепенно познакомитесь, привыкните… Оскар перестал глядеть на Женю и отвернулся к стене. Женя не знал, как вести себя дальше. По законам жанра именно сейчас ему следовало уйти на рекламу. Женя с удовольствием бы ушел, если б знал, как. На свою беду он был не зрителем, а главным действующим лицом драмы. Оскар молчал. У Жени не было слов. – Неужели ты ни о чем не догадывался? – спросил он. – Неужели Валерьяныч не подготовил тебя? Оскар продолжал молчать. Женина спина стала покрываться потом. – Слушай, ну… извини. Моя была идея поближе познакомиться с ней. Мы сами недавно узнали. Нашел ее Карась, между прочим, по своим каналам. Никто его не просил. Он нашел ее, когда собирал на тебя досье. Собственно, он предложил познакомиться. Натан Валерьянович сначала не хотел лезть в такие дела без тебя, но потом обстоятельства изменились. Она действительно серьезно больна. Если б мы не взялись лечить, то Бог знает… Марина – последний человек, который может рассказать, что случилось, когда ты должен был родиться. Кроме нее свидетелей не осталось. Оскар продолжал молчать. Женя чувствовал, что его речи протекают мимо ушей. Молчание было тягостным. Рекламная пауза не наступала. Чем разрешится этот нервный пузырь тишины, взрывом или умиротворенным спокойствием, – ясности не было. Не было даже намека на ясность. – Скажи хоть что-нибудь! – психанул Женя. – Ну, отругай, если ты считаешь меня виноватым. Дай по морде, в конце концов, если тебе станет легче. Обещаю, что сдачи не дам. – Хочешь кофе? – спросил Оскар. – Чего? – Только молотый… Я просил растворимый, Юлька все перепутала. Надо на кухню идти. Сейчас я его сварю. Сейчас, погоди…
Глава 2
Возвращение Учителя не внесло перемены в жизнь Оскара. Проще сказать, Учителю было не до него. Молодой человек продолжил нелегально существовать в квартире. На его одиночество никто не покушался, только Юля привозила еду, а Женя – сканеры. Первый сканер не подошел, потому что издавал много шума, второй оказался слишком мал, третий – туп. Женя не задавал вопросов, только добросовестно выполнял инструкции. Натан Валерьянович был занят разбирательством с органами правопорядка по поводу безобразий, которые творятся на даче в его отсутствие. В свободное время он утешал Розалию Львовну, занимался заменой стекол, шифера и установкой поваленных секций забора. Мир существовал отдельно от Оскара и никак не касался его проблем, пока Федор не сообщил Жене о том, что господин Копинский никакой не поляк, а гражданин Соединенных Штатов Америки, настоящим проживающий во Флориде. Зарабатывает на жизнь оказанием консалтинговых услуг в сфере бизнеса и финансов. Территорию России давно покинул, никаких фирм не открыл, ни по каким адресам не регистрировался. Родственников и знакомых не обнаружено. Убыл таким-то рейсом… такого-то числа, месяца... – Правильно, – согласился Оскар. – В тот же день он и убыл. Почувствовал, гад, что ему здесь находиться опасно. Думает, я не достану его во Флориде? Я теперь богатый и мстительный. Учитель ни о чем не догадался? Он еще не хватился кристалла? – Он пока хватился только забора и крыши, – ответил Женя. – А Марину Анатольевну готовят к операции. Я еду к ней. Не хочешь за компанию прокатиться? Если не хочешь со мной, можешь заехать к ней завтра один. Реакции не последовало, из чего надлежало делать какие угодно выводы. На всякий случай Женя оставил адрес, но до операции Оскар в больнице не появился, а после операции было поздно.
Трагическое известие немного встряхнуло всех. Натан Валерьянович перестал метаться и занялся организацией похорон. Женя загрустил. Юля не поверила, потому что надеялась, что подруга Жени поправится и выйдет за него замуж. Перед церемонией прощания Женя снова навестил Оскара, в глубине души ни на что не надеясь. Оскар ждал его в черном костюме. Этот костюм он купил себе с первой зарплаты и надел всего раз жизни на похороны Учителя. Очнувшись от кошмара, Оскар решил, что черные костюмы приносят несчастья, и спрятал приобретение на дно чемодана до поры до времени. Пора настала, время пришло. Оскар знал: Женя его в покое не оставит, обязательно приедет и вынудит присутствовать на церемонии. Провожающих было пятеро: Оскар в черном костюме, Юля, Женя да Натан Валерьянович с незнакомым мужчиной, на которого поначалу никто внимания не обратил. Все приняли его за немца. Все знали, что немецкие издатели не дают Натану Валерьяновичу прохода. А этот не просто преследовал известного ученого, он положил глаз даже на ученика, который ни строчки не написал по делу. Во время процедуры прощания, «немец» буравил Оскара взглядом. После церемонии Натан Валерьянович отвел обоих в сторону и представил друг другу: – Познакомься, – сказал Натан. – Кирилл Гаврилович, твой дядя. Родной брат твоего отца. Прилетел из Америки сегодня утром для того, чтобы познакомиться с тобой и пригласить в гости. Если Юля захочет, можете поехать вдвоем. – Давно хотел познакомиться с тобой, – сказал дядька Кирилл. Оскар ничего не ответил. Ни секунды своей жизни он не мечтал познакомиться с братьями отца, поэтому просто пожал дядьке руку, вышел на улицу, сел в машину и отвернулся к окну. – Поедет, – уверил Натан Валерьянович Кирилла Гавриловича. – Если Оскар сразу не протестует, значит согласен. – Удивительно, – обрадовался дядя Кирилл. – Его отец был таким же. Сначала говорил нет, потом думал. Тот же невозможный характер.
Долго уговаривать Оскара не пришлось. Он собрался молниеносно и ни разу не вспомнил про ужасные самолеты, которых боялся больше смерти. Оскар собрался так быстро, что не успел попрощаться с Юлей, даже не вспомнил, что дядя Кирилл пригласил их обоих. Просто пропустил эту фразу мимо ушей. Пропустил раз, пропустил два, на третий Натан Валерьянович задумался. Он взял с дядьки Кирилла честное слово, что тот не спустит с племянника глаз и будет подробнейшим образом в курсе душевных переживаний молодого человека, а, если что, немедленно отправит обратно. Дядя Кирилл оказался человеком понятливым, но через две недели американских каникул случилось то, чего Натан в глубине души опасался. Женя вернулся домой и застал на лестничной площадке несчастного Учителя. – Прости, что без предупреждения, Женя! Не смог тебе дозвониться. Я постучал в квартиру и дверь открылась… Что происходит? Забыл запереть или тебя ограбили? – Натан Валерьянович, – смутился Женя, – мы могли бы поговорить в машине? Лучше в вашей. – Что происходит? – напугался Натан. – Мне кто-нибудь объяснит, наконец, что случилось? Где Оскар? Почему он увез оружие? Где он пропадает? – Не знаю, – ответил Женя и забрался в машину. – Вам звонит Кирилл Гаврилович. Мне вообще никто не звонит. Я как будто до сих пор на Луне. – Ты должен мне рассказать, что он задумал. Я знаю, он что-то задумал... Слава Богу, я знаю Оскара не первый год. Где он? Что у него за одноклассник, которого он отправился навестить во Флориду и отключил телефон? У него нет никаких одноклассников. Вы можете дяде Кириллу морочить голову, но не мне. – Я ничего не знаю, – повторил Женя и съежился. – И Юля не знает? Вы встречались на той неделе. Зачем вы встречались? – Компьютер покупали. Оскар оставил деньги и попросил помочь. – Откуда у Оскара деньги? – Я же говорил, что он продал машину. – Не морочь мне голову, Женя! Машина Артура денег не стоит. – Он и вам положил на счет, но вы не взяли… – Конечно, не взял. Как я могу взять деньги, если не знаю, откуда они? Почему ты прячешься? Кто живет у тебя в квартире? Женя совсем поник, втянул голову в плечи. Его лицо приобрело страдальческое выражение, но Натан Валерьянович был настроен решительно. – У тебя хранится дома уникальная книга, а ты не запираешь дверь. Или у тебя кто-то живет? – Я запираю. – Ты отсканировал книгу? – Нет еще. – Нет, потому что не занимаешься делом, а морочишь мне голову. Вы с Оскаром сговорились морочить мне голову. Так? – У меня в квартире Марина, – признался Женя. – Я не знаю, что делать. – Какая Марина? – Покойница, Марина Анатольевна. Она жила у меня несколько дней. Наверно, понравилось. Решила вернуться. Натан опешил. – Марина живет у тебя? – не понял он. – Живет и старается мне угодить. Просыпаюсь утром, а чашка стоит на столе и чайник греется. Ванну мне набирает, когда прихожу, выключает телевизор и сидит у кровати. Я так больше жить не могу. Она не отходит от меня даже ночью. – Боже мой!.. – Не знаю, что делать. Я пробовал договориться с ней по-хорошему – ничего не выходит. Она считает, что должна обо мне заботиться. – Боже мой, – повторил Натан. – Да что же такое творится… – Может быть, вы поговорите с ней, Натан Валерьянович? Вас все слушают, меня не слушает никто никогда. – Конечно, поговорю, но разве это поможет? Марина совершила в своей жизни ошибку, поэтому душа не может угомониться. А как ей помочь, я не знаю. С ней должен говорить священник, а не мы с тобой. – Я двести раз ей объяснял… показывал документы. Я ведь старше Оскара на шесть лет! Никаким мистическим образом я не мог у нее родиться. Не верит! Она продолжает считать меня своим сыном. Она решила, что мы придумали всю историю для того, чтобы Оскар мог получить книгу, потому что это тема его диссертации. Они оба два упертых барана, что мать, что сын. Оба не желают признать друг друга! – Надо найти Оскара и в первую очередь поговорить с ним. – Вы думаете, я не пробовал его убедить? – Сначала его надо найти, потом думать, что делать дальше. Спорщики помолчали, подумали, но не придумали ничего хорошего. – Вы считаете, что священник поможет? – спросил Женя. – Пожалуй, нет. Пожалуй, я сказал не подумавши, – признался Натан. – Если Марина готовит для тебя завтрак и набирает ванну, это хуже, чем душа неприкаянная. Это полностью разрушенная структура на том уровне, где священник ничего не сделает. Теперь у меня нет сомнений: с Мариной произошло событие, которое сдвинуло ее с естественной частоты. Грубо говоря, возник устойчивый дубликат человека на уровне полей, которые могут долго держать информацию. Людям с такой аномалией трудно уйти. А Марине вдвойне трудно. Я понял, чем занималась группа ученых, в которой работали родители Оскара. – Чем, Натан Валерьянович? – Они занимались водой. Несомненно, именно водой! Я изучил личное дело каждого и пришел к выводу, что это единственно возможное объяснение: гидрологи, химики, физики, которые защищали диссертацию по расщеплению водорода, даже художник, который вычерчивал формы кристаллов воды с удивительной точностью. Если применить творческое мышление, то в каждой снежинке можно прочесть текст, а каждый кристалл воды разобрать на греографы. – Разве книга посвящена воде? – Если мы поймем предназначение книги, мы многое поймем. Она явно сложнее, чем просто словарь. Она словарь со смыслом, но с каким? Даже Марина нам вряд ли ответит. Об этом может знать Эккур, но я не уверен, что он желал поделиться информацией с человечеством. Скорее всего, Марина просто украла книгу. Скорее всего, Эккур отомстил за предательство всем, кто на него работал. В том числе и самой Марине. Вот тебе и душа неприкаянная. Ни на том, ни на этом свете ей покоя не будет. – Вот вам и хромосомная аномалия Оскара, – продолжил Женя. – Наказана матушка, а на сыне проявилось. У Марины сдвиг на энергетическом уровне, у Оськи – на генетическом. Я же вам говорил, что двадцать первая хромосома самая аномальная. – А откуда взялись инородные гены? – Кто вам сказал, что они инородные? Вы хотите сказать, что его отец действительно Ангел? Я, конечно, невежда, но не до такой же степени. Марина настаивает, чтобы я нашел Эккура! А я не могу поверить такому бреду! Если даже я найду Эккура, то в лучшем случае лишусь книги, в худшем – тоже лишусь, но при этом одной неприкаянной душой станет больше. И это будет моя душа. – Но кроме Эккура никто нам толком ничего не объяснит. – Где я его найду? Боже мой, эта женщина окончила университет с красным дипломом и зачала ребенка от Ангела? Ущипните меня! Лучше бы она зачала от святого духа! Там по крайней мере был прецедент… Разве Ангел может быть человеческим предком? – Ты меня спрашиваешь? – А кого мне спросить? Профессора по генетике? Или богослова? – Если ты спрашиваешь меня, то я отвечу, что, вероятно, может. С недавних пор я привык допускать вероятность любого вздора. – Но Оскар ведь похож на отца, которого никогда не видел. Он даже на дядьку похож! – Во-первых, Марина – психически нездоровая женщина, – напомнил Натан. – Ей в голову может придти что угодно. Во-вторых, не важно, кем и как был зачат ребенок. Если хромосому ему испортил Ангел, а я уверен, что это было так, Ангела можно считать полноправным предком. Кто, если не предки формируют нашу генетику? Прадеды такие же законные авторы генетического наследства, как родители. Если ты говоришь, что в нашем генофонде есть наследство реликтовых вирусов, значит, вирусы тоже могут считаться предками человека. Имеет смысл найти Эккура. Боюсь, что только он рассудит нас, и объяснит Марине то, чего она понимать не желает. – Хорошенькая задачка для бывшего журналиста с незаконченным медицинским образованием, – усмехнулся Женя, – найти Ангела и взять у него интервью. – У Оскара был прибор, который позволяет видеть сущности, подобные Марине. Мы проверяли его на Густаве… Кстати, вот тебе похожая ситуация структурного разрушения: на острове, где он обслуживал маяк, находятся остатки дольмена. Достаточно один раз контактировать с полем, чтобы изменить природу. Не удивительно, что там пропадали люди. Удивительно, что сам маяк уцелел. Но… речь не об этом. Я говорю о приборе… – Я должен отправиться на поиски Ангела в специальных очках? – Ты будешь чувствовать себя дома комфортнее, если сможешь видеть Марину. С виду это простые очки, но они передают эффект уплотненного воздуха. Ты будешь видеть, где она находится и чем занята. Заедь завтра с утра, я поищу… Если, конечно, Оскар не увез их в Америку. Зачем ему понадобилось оружие на кристаллах, Женя? Мне страшно. Ты не представляешь, как он меня беспокоит! Ведь пропустили же на борт самолета! Куда только смотрит таможня? – Я заеду, – пообещал Боровскому Женя. – Заедь. И, пожалуйста, поторопись с книгой. Илья Ильич пригласил меня в гости. Если уж ехать, то не с пустыми руками. Есть у меня, Женя, подозрение, что не только группа Марины работала над книгой Эккура. Там идет историческая периодика. На мой взгляд, весьма странная. Никто, кроме Лепешевского, мне не объяснит… Точнее сказать, никому, кроме Ильи Ильича, я не имею права задавать такого рода вопросы. – За месяц отсканирую, – пообещал Женя. – И если от Оскара поступит информация… – Сразу вам сообщу.
Никакой информации от товарища Женя не ждал, потому что знал точно: если Оскар отключил телефон, значит, допрыгался. Женя предполагал, что любимый ученик Натана Валерьяновича уже попался, уже сидит в полицейском участке и дает показания. Объясняет с помощью словаря, зачем напал на американского гражданина. Женя надеялся, что Оскару хватит фантазии с пользой провести время в чужой стране и наконец-то выучить инглиш. Женя верил, что американская полиция недолго будет мучиться с русским разбойником. Что разбойник скоро вернется к дяде, подключит телефон и сам ответит на вопросы Учителя, но Оскар не собирался отвечать на вопросы, даже не пробовал учить язык. Он поселился в гостинице, любовался морем и дожидался в гости Арика Кушнира, который тащился на машине из Миннесоты. Его номер был завален бизнес справочниками и телефонными книгами штата Флорида, плавки и полотенце сохли на периллах балкона, стены были увешаны фотографиями виллы Копинского. Оскар никак не мог вспомнить, на что похож этот странный дом. Местность, которую Макс Копинский выбрал для поселения, изобиловала странностями архитектуры. Оскар обнаружил там виллу, похожую на рыцарский замок. Другая напомнила ему Капитолий, третья – Бастилию, четвертая – пиратский корабль, выброшенный на берег. Вилла Копинского была похожа на пирамиду, сложенную из кубиков в три этажа. На верхушке сооружения громоздилась стеклянная будка. От фундамента к будке со всех четырех сторон вели прямые широкие лестницы. Оскар долго наблюдал, много фотографировал, даже оставлял на заборе видеокамеру, чтобы понять, каким образом хозяин проникает в дом, и как этот дом устроен внутри, но кустарные приемы наблюдения результата не дали. Хозяин мог сутки не выходить из дома. Мог долго отсутствовать. Был день, когда господин Копинский покинул дом дважды, а вернулся три раза. Стрелка барометра, которая в Слупице зашкаливала, здесь не сдвинулась с отметки «ясно». Погода во Флориде действительно стояла чудная, солнечная и теплая, но вилла Копинского определенно что-то напоминала. Оскар решил, что мавзолей на Красной площади, но Арик выразил идею точнее: – Пирамида майя! – воскликнул с порога Арик и подошел к фотографии. – Это частный дом? Ничего себе дом! Я тоже такой хочу. Арик немедленно пришел в восторг от новой американской архитектуры, он с интересом набросился на фотографии и выразил желание погулять по району, но времени на прогулки не осталось. Арик слишком долго ехал из Миннесоты. – Нет! – в ужасе воскликнул Арик, не дослушав историю до конца. – Нет! Он застрелит меня из твоего ружья! Ты останешься без ювелира! – От тебя, как ювелира, толку немного. – Я башку под луч подставлять не буду! Я видел дыру в паркете… в кабинете отца? – У Копинского легальная фирма, – сообщал Оскар. – Ты позвонишь ему по офисному телефону, попросишь о консультации. Секретарь запишет твой телефон. Кому нужно стрелять в клиента, если он платит деньги? – Знаешь, сколько стоит его консультация? Мне придется бизнес продать… – Знаю. Я же сказал, что все оплачу. – А если он раскусит меня? – Не раскусит. Ты собирался продавать свой ювелирный магазин? – Ну, собирался… – Вот и спросишь, стоит ли это делать? И куда вложить деньги, тоже поинтересуйся. Не надо врать и не будешь разоблачен. Мне нужно, чтобы ты выманил его подальше от дома и морочил голову, как можно дольше. Скажи, что получил наследство отца и хочешь вложить бабки. Ты получил наследство? – Ну, получил. – Одна квартира в Москве – уже состояние. – Значит, я буду морочить голову консультанту, а ты – чистить сейфы в его жилище? – Именно. – Тебя полиция возьмет на взломе замка, а я пойду соучастником? – Там нет никаких замков. – Не понял? – На вилле Копинского замков нет. – Он хранит камень в доме, который не запирается? – удивился Арик. – Ничего остроумнее не придумал? – Для начала надо хотя бы осмотреть дом! Чтобы осмотреть дом, мне нужно застраховаться от приезда хозяина. – На твоем месте я бы подкупил прислугу. – Там нет прислуги. К нему не ходит никто. Ни слуга, ни садовник, ни разносчик пиццы. – А Натан Валерьянович знает, чем ты сейчас занимаешься? – Это моя проблема. Причем тут Натан Валерьянович? – Я тут тем более ни причем. – Ты притом, что я тебе деньги плачу. Или ты не хочешь заработать денег? Скажи, я найму кого-нибудь другого. Оскар погорячился. Может быть дома, в России, он бы нашел пару-тройку относительно надежных людей, но в Америке, кроме Арика Кушнира, нанять было совершенно некого. В этой стране он знал только собственного дядьку, кузину, да носильщика чемоданов, который помог ему найти номер. Арик Кушнир знал половину Америки. Все русскоязычные эмигранты были его друзьями, только Макс Копинский в их число пока не входил. Оскар понял, что Арик прав. Бедный ювелир ко всей этой истории никакого отношения не имеет, а Оскар не имеет права подставлять его голову, даже если с той головы никакого проку. Арик Кушнир будет прав, если развернется и уедет, но Арик никуда не уехал. Даже не перебрался в соседний номер. Следующий день Арик посвятил логическому анализу ситуации и на всякий случай не выходил на улицу вместе с Оскаром, чтобы случайный глаз не запомнил их вместе. Не то, чтобы Арик согласился на авантюру. Арик как раз таки, категорически отказался, но допустил возможность поменять решение. Деньги, которые предложил ему за работу ненормальный физик, еще не усвоились рассудком. Арик бы с удовольствием не поверил, если бы своими руками не пощупал купюры. В задумчивости, он подолгу стоял перед фотографией виллы, которая еще вчера напоминала пирамиду майя. Теперь вилла напоминала мавзолей обоим. – Говоришь, на первом этаже дверей нет? – Нет, – подтвердил Оскар. – И на втором тоже? – И на втором. – И окон нет? – Не знаю. Если только они не закрыты жалюзи под цвет стены. – А может внутри, как в пирамиде, нет полостей? – Куда-то же он девается… – А наверху что? Жертвенный алтарь? – С забора невидно. Я потом тебе расскажу, когда осмотрю изнутри. – Нет, что-то меня напрягает в хозяине этого дома. Откуда я узнал про его контору? – спросил Арик. – Такие консультанты не разбрасывают визитки. Я должен назвать человека, который его рекомендовал. – Телефон офиса есть в справочнике, – повторил Оскар в сотый раз. – А если он назначит мне встречу на вилле? – Не назначит. – А если?.. – А если назначит – извинишься и скажешь, что передумал. – Надо дождаться, когда он уедет. Ты пойдешь, я на шухере постою. Вдруг там все-таки есть сигнализация? – Если он внезапно сорвется, ты сразу мне перезвонишь. – Все равно глупо, – упирался Арик. – Я – не тот контингент, который нуждается в его услугах. Уровень не тот! Он посмеется мне в глаза и уйдет! – А ты перезвонишь. Мне будет достаточно времени, которое он потратит на дорогу к тебе и обратно. И вообще… где написано, что фирма консультирует только миллиардеров? – Такие вещи в справочниках не пишут! Оскар выбился из сил отвечать на вопросы. Арик тоже выбился из сил, но все равно не уехал. Он заказал бутылку вина и ужин в номер. Товарищи выпили по бокалу. – Все-таки ты ненормальный, – заметил Арик. – А ты – трус! – Я не трус! Я рациональная личность. Копинский проткнет меня твоим лучом, как букашку. Я квакнуть не успею, как окажусь на том свете, и что? Ради чего я жил, учился, зарабатывал деньги? – Ради чего ты все это делал? – Не знаю, – ответил Арик. – Но я надеялся однажды узнать. А теперь, может так оказаться, что зря надеялся. Да нет, я все понимаю… Кто такой Арик Кушнир? Никто! Просто жил такой парень, неудачно сходил в ресторан… – Если я не верну кристалл, рано или поздно, Учитель узнает, – сказал Оскар. – Узнает Учитель – узнает Карась. А когда узнает Карась, сопли никому не помогут. Тебе понравилось сидеть в изоляторе? Мне не очень. – Сбегу я от вас на Луну, – вздохнул Арик. – Определенно, сбегу. Дорогу покажешь? – Тебе туда, – сказал Оскар и указал пальцем в небо.
Необыкновенное скопление машин у дачи Виноградовых испугало Натана. Он решил, что приехал на похороны Ильи Ильича, но не таков был старик. Натан предположить не мог, что оказался в числе приглашенных на юбилей академика. Все зловещие мертвецы собрались на даче в тот день: видные деятели науки и культуры прошлого века, министры в отставке, писатели и дипломаты, просто почетные пенсионеры c соседних дач, заслуги которых оказались забыты за давностью лет. Кое-кто знал Натана Валерьяновича лично, кое-кого Натан Валерьянович тоже узнал, но старался держаться на заднем плане и не произносить речей, к которым заранее не готовился. Натан высматривал в толпе Клавдию Константиновну, надеялся спросить американские координаты Арика и привлечь его к поискам ученика, но Клавдия Константиновна потерялась между гостиной и кухней. Шведский стол был накрыт от стены до стены, дамы блистали вечерними туалетами, Натан готов был со стыда провалиться. Его печальная фигура никак не вписывалась в торжество, но речи отзвучали, бутылки шампанского опустели, гости принялись работать вилками, а именинник, наконец, обратил внимание на самого незаметного гостя. – На тебе лица нет, Натан, – заметил Илья Ильич. – Здоров ли ты? – Мне нужно показать вам кое-что, Илья Ильич. Если позволите. Илья Ильич открыл кабинет, убедился, что слежки не было, и запер дверь на ключ. Натан достал из портфеля несколько листов распечатанной книги и выложил на стол перед академиком. Лепешевский надел очки. Из гостиной доносилась музыка. Возбужденные гости бегали по комнатам, грохотали посудой. Прошла четверть часа, а Ильи Ильича никто не хватился. – Не знаю, кто такой Эккур, – ответил Ильич, – вполне допускаю, что он достойная личность. Не знаю, на кого работала экспедиция отца, но они действительно были наняты для какой-то работы. Кем – опять же не знаю. – Рукописи, которые вы сожгли, были похожи на эти страницы? Илья Ильич укоризненно взглянул на Натана. – Не знаю, и знать не могу, – ответил он. – Мне было строжайше запрещено их рассматривать. – Простите, Илья Ильич, но я вам не верю. – Вы – бесстыжее поколение, для которого нет ничего святого, никогда не поймете… Меня воспитывали иначе: кто заглянет в сакральные тексты – тот проклят будет на веки вечные, – учили меня и я слушался, поэтому дожил до девяноста лет. А до чего дожил ты, Натан? На тебя же взглянуть больно. – Обратите внимание, Илья Ильич, на столбец с периодикой. Вы можете объяснить, что здесь имеется в виду? Похоже на историческую периодизацию, но временной разброс больно странный. В любом случае, это по вашей части. – Нет, Натан, это как раз по твоей части, – возразил Ильич. – Никакой исторической периодики я не вижу. Эти цифры скорее относятся к состоянию времени. Ты глупости рассказывал студентам на лесной поляне, тебе и разбираться, что это: временные углы, коэффициенты или уплотнения… В чем ты измеряешь время? – спросил Ильич, но Натан проглотил язык. – Еще не придумал? Все нормальные люди измеряют его в минутах, днях... веках, тысячелетиях. Или нет? По моей части здесь только руны, – Ильич указал карандашом в столбец с греографами. – Все остальное меня, как историка, не касается. – Какие руны? – Вот эти символы… по моей части, – повторил академик. – Греографы… – уточнил Натан, – вы называете рунами? – Рунами я называю руны, – ответил Илья Ильич невежественному физику и еще раз указал на столбец. – Вы уверены? – В чем? – не понял Ильич. – Что это руны? – Уверен ли я? Рунический строй не изменился с сотворения мира. Человечество изменилось гораздо больше. – Удивительно! – сказал Натан. – Мне бы в голову не пришло. Я представить себе не мог… Илья Ильич с улыбкой поглядел на гостя. – Что не пришло тебе в голову? – Я слышал… но не представлял, как выглядят руны. Не интересовался, что они из себя представляют. Мы получили эти символы в физической лаборатории совершенно иным путем. Илья Ильич наконец опустил карандаш. – Еще бы, – согласился он. – Когда Бог захотел отдалить человека от истины, он разделил ее на науки и развел по разным этажам университета. Интересно знать, какой вавилонский бардак должен царить в голове у физиков, не ведающих основ цивилизации? В голове Натана царил настоящий хаос. – Наверно, это древнее письмо? – Предположить невозможно, насколько древнее. Ни один историк тебе не даст точной датировки. А если даст, то он не историк, а составитель учебника для курсантов военно-политической академии. – Вы не представляете, Илья Ильич, как мне стыдно, – признался Натан. – Позвольте, я попробую реабилитироваться в ваших глазах хоть сколько-нибудь, а вы, если надо, меня поправите. Итак, – начал невежда, тяжело вздохнув, – время возникновения этих символов не определяется, потому что, вероятнее всего, они старше самого человечества; во-вторых, изобретение символов древний человек наверняка приписывал Богам или Ангелам. С помощью этого языка наши предки, навряд ли общались в быту. Скорее всего, заклинали духов, наводили порчи, исцеляли больных. Верили в магические свойства слов, составленных из такого алфавита. – Не знаю, старше ли они человечества. Вам, физикам, виднее. В одном ты прав: руны возникли тогда, когда никаких предпосылок для развития письменности не было, не было даже почвы для таких предпосылок. Вот, что удивительнее всего. С той поры основные графические символы почти не изменились. При этом руны разных народов подозрительно похожи между собой: славянские и арамейские почти не отличаются от рун, которыми пользовались друиды. То, что рунам приписывалась магическая сила, ты совершенно прав. – Все логично. Заклинания писались для Ангелов на их языке. Как же иначе обращаться за помощью? – Как ты назвал?.. Греографы? – спросил Ильич и подкатился к книжной полке. – Мне стыдно. – Дам-ка я тебе одну книжицу. Ночь увлекательного чтения и ты будешь знать о рунах все, что нужно образованному невежде. Вот: «Откуда взялся алфавит…» – процитировал Илья Ильич и положил на стол перед Натаном. – Грамотно и популярно. – Чрезвычайно вам благодарен. – Чем еще я могу помочь тебе в горе? – Скажите мне, мудрый человек, как поступить? Мое неправильное решение может обойтись человечеству очень дорого. Мое бездействие может обойтись еще дороже. Я в полной растерянности. – Ты просишь совета не у того, у кого следует, – ответил Ильич. – Не надо собирать горелые рукописи, нужно искать Ангела, который хочет помочь человеку. Где его найти – никто не знает, но ты знаешь имя. У тебя есть след его на земле – и это уже непростительно много. Спрячь свою книгу и никому не показывай, если не хочешь погубить ни Ангела, ни себя.
Глава 3
Последний телефонный звонок застал разбойника Шутова на ступенях виллы. Арик не собирался пугать компаньона, он хотел сообщить, что дела идут хорошо: клиент выпивает и закусывает с аппетитом. Он мил, общителен и хорошо осведомлен в бизнесе. Арик взял на себя ответственность продержать Копинского в ресторане, как минимум, час. – Что еще? – прошипел в трубку разбойник. – Я подумал… что если Макс продал твой ствол вместе с начинкой? – поделился сомнениями Арик. – На кой черт ему сверхоружие в стране, где можно легально купить пистолет? Наверняка спихнул наркодилерам или террористам. Что будешь делать? – Повешусь! – ответил Оскар. – Все, не звони мне больше по ерунде. Звони по делу! Больше Оскару Шутову никто не звонил. Батарея не разрядилась, но сеть пропала. Оскар допускал ситуацию, что на территории виллы у него не будет ни связи, ни батареи. Все складывалось на редкость удачно. «Даже если Копинский сорвется из ресторана, не доев десерт, – решил непрошеный гость, – хватит времени, чтобы осмотреть дом». Прежде, чем начать восхождение, Оскар оглядел двор. Калитка была закрыта, площадка для машин пуста, лужайки газона не стрижены со времен посадки. Ни видеокамеры, ни пальмы, ни колючего кактуса из травы не торчало. Только крупные валуны, неизвестно откуда принесенные во Флориду всемирным потопом. Оскар поднялся на нижнюю террасу, обошел дом вокруг, потрогал холодный камень, который издали принял за ставни. Вблизи строение совсем не соответствовало понятию жилья, принятому в человеческом обществе. Вблизи вилла Копинского напоминала бункер, склад для хранения похищенных ценностей с наблюдательной вышкой на крыше. Оскар обошел по периметру следующий этаж и укрепился в своем подозрении. Жилым домом здесь и не пахло. Здесь пахло хорошо замаскированными и заглушенными воротами дехрона, но проверить догадку без приборов не было возможности. Оскар поднялся на верхний этаж и взялся за ручку стеклянной двери. Дверь открылась. Оскар не понял. Он подождал на пороге в надежде, что защитное устройство все же сработает. Не сработало. Посреди помещения, как и предполагал Арик, находился «жертвенный стол» из кровавого мрамора, под столом располагалась тумба, отделанная тем же материалом. Широкий диван занимал пространство вдоль стен. Оскар прощупал пол, выложенный мраморной плиткой, прошелся вокруг стола, полюбовался окрестностями с высоты пирамиды и убедился, что реальный мир остался таким, как был: с пальмами, с крышами соседних строений, с морем у горизонта. Из верхнего помещения не было никакой очевидной возможности проникнуть куда-либо, кроме как назад на террасу. Самое время было убраться отсюда восвояси, выйти на улицу, дойти до перекрестка и поймать такси, но в распоряжении Оскара оставалось время подумать. Оскар сел, подумал и решил, что его проблема не решается простым грабежом, а возможно, вообще не решается. Надо закупаться профессиональной аппаратурой и устраивать слежку. Еще лучше, обратиться в агентство, которое занимается частным сыском. Оскар прикинул свои перспективы и понял, что гостить у дядьки придется долго, а Натану Валерьяновичу надо будет что-то врать. Что именно врать, Оскар придумать не успел, потому что заметил вертикальную щель на мраморной тумбе под столешницей. Фантастические сюжеты, читанные в юности разбойником Шутовым, вихрем пронеслись в его голове. Тумба могла скрывать в себе пульт, открывающий двери дома. Тумба могла быть кабиной лифта, утопленного в полу, могла быть панелью управления летающей тарелки, замаскированной под пирамиду, или сейфом для хранения сокровищ… Чем угодно! Молодой человек подполз к объекту на четвереньках и подтащил к себе рюкзак с инструментом. Он, осмотрел и ощупал все, до чего смог дотянуться. Соорудил из проволоки щуп, но щель оказалась плотно закрыта. Сейф не имел отверстия для ключа, не имел кнопок. Оскар был уверен, что внутри магнитный замок, и он без труда подберет «отмычку». Похожую работу он делал всякий раз, когда Натан Валерьянович терял ключи с брелком от авто-сигнализации. На этот случай он прихватил с собой сканер, но не тут-то было. Оскар бездарно убил полчаса драгоценного времени и убедился: внутри замка нет. В припадке отчаяния он схватился за лом, но мрамор был крепкий. Оскар сделал глубокий вдох. Приказал себе успокоиться. Несколько драгоценных минут он посвятил отдыху: лег на диван, расслабился и подумал, как бы действовал он, чтобы скрыть сейф в каменной тумбе. Как бы он устроил защиту? Как бы замаскировал ее от грабителя? Где бы спрятал тайные кнопки? Ничего хорошего Оскару в голову не пришло. Он даже допустил, что тумба пуста или сложена из кусков монолита. Оскар не стал бы хранить ничего драгоценного в стеклянной будке, расположенной на крыше неохраняемой пирамиды, а Копинский стал, возможно, стал… вне всякого сомнения… Это послужило физику дерзким вызовом и спровоцировало варварское желание вернуться сюда еще раз с пилой для резки камня. Вот только где ее взять и к какому источнику энергии подключить, физик не знал. Оскар в сотый раз обошел вокруг «жертвенного» стола. Полюбовался морем на краю горизонта. Посмотрел на часы. Время таяло. Его не осталось совсем. Осталась надежда, что Арик выполнит задачу, а Копинский, выйдя из ресторана, не ринется домой, сломя голову. Оскар сел на диван, сложил приборы в рюкзак и стал решать задачу геометрически: «Что мы имеем? – спросил себя Оскар. – Мы имеем пустую стеклянную комнату, диван и мраморный стол над тумбой-сейфом. Больше не имеем ничего. Ни провода, ни замка, ни розетки, ни выключателя. Каким образом в расположении этих предметов относительно друг друга может заключаться функциональное назначение кабинета?» Оскар представил, как Копинский, вернувшись домой усталым, замученным жарой и дорогой, вынужден довольствоваться одним диваном. В помещении не было ни душа, ни кондиционера, ни стакана воды. «Это лифт, – не сомневался Оскар. – Лифт на нижние этажи с пультом, который хозяин носит с собой. Иначе не получается. Не видно логики… А если предположить, что пульт потерян или украден? При вздорном характере хозяина виллы, он может вернуться домой без пульта и без штанов, однако с подбитым глазом. В помещении не было даже дежурной аптечки. Но, если верхняя комната – лифтовая площадка, тогда зачем здесь диван? – мозги Оскара стали закипать. Его бросило в жар, из жара в озноб. – Диван затем, – решил он, – чтобы, вернувшись с подбитым глазом без пульта и без штанов, было на что прилечь». Оскар понял, что перегрелся. Ключ от лифта мог быть закодирован на звук голоса, на запах, на все на свете… на такие вещи, о которых он, возможно, понятия не имеет. Ясно было одно: если это действительно дверь, то надежнее двери в мире не существует. Это технология не настоящего времени, возможно, не этой планеты. Задача показалась Оскару такой интересной, что он забыл про часы. Он готов был подарить похищенное оружие хозяину за возможность изучить систему, но хозяин не торопился домой. Оскар дошел до двери, развернулся, сделал шаг в направлении стола и застыл: «Логично, если лифт будет открываться с этой стороны, – рассудил он, но створка повернута к дивану. Он попробовал крутануть столешницу. Подергал ее на себя и в стороны… Отчаяние подбиралось к Оскару, мешало дышать, лишало его рассудок свободы маневра. В приступе дурноты взломщик опустился на колени. Музыка зазвучала в его больной голове. Откуда-то издалека, словно из другого мира, где по улицам гуляет шарманщик, и продаются конфеты на палочках. Оскар прижался щекой к мраморной поверхности стола и замер, ощущая, как прохлада проникает в тело. Он испугался, что теряет сознание. Ему казалось, что там, внутри кровавого камня, спрятался целый мир с бассейнами и водопадами. Мир, похожий на Диснейленд. Музыка продолжала звучать, но Оскар был далеко отсюда. Он нырял в прозрачную воду, доставал со дна ракушки, снова нырял. На дне они казались большими и яркими. На поверхности уменьшались и блекли. Оскар очнулся, когда услышал щелчок в недрах тумбы. Очнулся и отскочил от стола. Из щели брызнул свет. Стенки внутреннего пространства сияли золотом, музыкальная шкатулка играла приветственный марш. На верхней полке стояли ряды бутылок. На нижней – лежали коробки с сигарами, рюмки, фужеры, бокалы, коробочка шоколадных конфет. Из бронзовой шкатулки, украшенной камнями, торчала колода карт. Оскар остолбенел. Музыка доиграла, свет погас, створки бара закрылись. Оскар приложился к поверхности стола другой щекой, и подождал, пока тепло уйдет в камень. Музыка заиграла опять, щелчки повторились, шкафчик раскрылся. – Черт! – выругался молодой человек и вспомнил, как графиня приводила в действия кристаллы Стрелы простым нагревом ладонью. Как температура человеческого тела провоцировала энергию колоссальной мощи. Оскар вспомнил, как каждый раз давал себе слово вплотную заняться феноменальным свойством кристаллов реального мироздания, но каждый раз откладывал. Он дождался, когда дверцы бара захлопнуться, и приложил к столу ладони. Прошло время, музыка заиграла снова. Оскар достал бокал, налил себе немного вина и охладился. «Если Копинский не умер от обжорства, – решил он, – если не поехал из ресторана по другим делам, хватит времени, чтобы быстрым шагом дойти до забора». Он кинул рюкзак на плечо и почувствовал, как холодный пот скатился по телу. Оскар не смог уйти просто так, он выждал, когда температура придет в норму, и еще раз приложил ладони к столу. Музыка больше не заиграла, бар не раскрылся. Он допускал к своим сокровищам лишь истинно страждущих. Взломщикам с нормальной температурой тела здесь нечего было ловить, и Оскар направился к выходу, но дверь закрылась сама. Ручка отсутствовала. Отсутствовали также магнитные замки и тайные кнопки, индикаторы и газовые анализаторы… Присутствовало только бронированное стекло, отгородившее взломщика от свободы. Оскар пнул дверь ногой, навалился на нее и понял, что оказался в ловушке. Он понял, в чем дело, но сделать ничего не смог. Входная дверь тоже открывалась от теплового контакта, только датчик располагался снаружи.
Странный вопрос задал среди ночи Федору Женя Русый: – Можешь отпустить стрелка? – поинтересовался Женя. – Прямо сейчас? – Федор поглядел на часы. – Желательно побыстрее. Просто выпустить на волю. Еще лучше, перебросить в Америку. – Зачем? – Оскару нужно. Кушнир звонил, ничего не объяснил толком, сказал, что странная история происходит. Если бы ты выпустил стрелка, он наверняка бы грохнул одного сомнительного господина, или хотя бы спугнул. Кушнир говорит, что он держит Оську в заложниках, а полицию на него напускать опасно. Одним словом, нужен стрелок. Что мне ему передать? Сможешь или не сможешь? – Разумеется, нет! – воскликнул Федор. – Что значит «выпустить стрелка»? Он, между прочим, сидит за убийства, в том числе отца Кушнира! – Но в чрезвычайных же обстоятельствах… – настаивал Женя. – Что за обстоятельства? Кто его держит в заложниках? – Тот самый Копинский. Ты узнавал его адрес во Флориде. Помнишь? – Копинский? – Федор заставил себя встать с кровати и включил свет. – Надо же что-то делать. Проще всего – отпустить стрелка. – Перезвоню… – пообещал Федор, – через полчаса. Будь на связи. Нервных полчаса Женя ходил по кухне в ожидании звонка, но Федор не позвонил. За это время он разбудил начальника, доложил о проблеме, спустился во двор и завел машину, но у Жени сложилось впечатление, что собеседник уснул и самое время напомнить ему об Оскаре. – Ложись спать, – приказал Федор. – Я занимаюсь проблемой. Твоя задача мне не мешать. – Ты выпустишь стрелка? – Нет, не выпущу. – Да, черт вас побери! Зачем создавали службу, которая не хочет помочь тогда, когда надо! – Я занимаюсь проблемой, – повторил Федор. – Не надо заниматься проблемой. Надо взять ключ и открыть камеру! – нервничал Женя. – Я сам знаю, что делать! – Что мне ответить Кушниру? Он весь на нервах, готов вызывать полицию. Если ты ничего не предпримешь, он так и сделает. – Скажи Кушниру, чтобы держался подальше от Копинского. Скажи, что в тюрьме во Флориде сидит за убийство чувак, который ни черта о себе не помнит. Убил незнакомого человека на улице выстрелом в глаз. Без явной мотивации. Ты меня понял? – Понял. – Шеф ведет переговоры с американцами, а ты нам мешаешь.
Когда господин Копинский возвращался домой с затянувшейся вечеринки, он и в мыслях не держал брать заложника. Он просто вошел в прихожую, обнаружил постороннего человека и не стал вызывать полицию. Господин Копинский не стал перекладывать свои проблемы на плечи государства, да и грабитель не представлял серьезной опасности. Пьяный в хлам, он крепко спал на диване, не сняв ботинок. Рядом с ним на столе стояла шеренга пустых бутылок из-под коллекционных вин, собранных по миру и бережно хранимых взаперти. Фантики от конфет были разбросаны всюду. Сигара, недокуренная до половины, была раскрошена в пепельнице; дверцы бара распахнуты настежь и поставлены на заглушку. Музыкальная шкатулка охрипла исполнять колыбельные и ритмично сопела истертым механизмом. Возле грабителя валялась тетрадь, похожая на конспект отличника технического колледжа, и инструменты для лабораторных работ. Все говорило о том, что человек хорошо потрудился, прежде чем расслабиться на диване. Непосредственность незваного гостя восхитила хозяина. – Ты кто такой? – спросил Макс и приподнял незнакомца за плечи. – Тебе чего надо? – но в ответ ничего членораздельного не услышал.
Первый раз гость пришел в себя под холодным душем. Пришел ненадолго, на вопросы ответить не смог, и не старался. Ему совершенно нечего было ответить хозяину виллы даже в трезвом виде. Он предпочел не мучить себя, и в этот раз уснул на полу душевой прямо в мокрой одежде. Второй раз гость пришел в себя совершенно голый на матрасе посреди квадратного помещения с массивной колонной кровавого мрамора, подпирающей потолок. В помещении не было мебели, но было множество дверей и окон на все четыре стороны. Туда, где синело небо над морем и крышами. Туда, где ветер лохматил пальму и питал воздух жаркими ароматами юга. Гость не нашел в себе сил любоваться свободой. Бедняга поймал себя на том, что ни черта не помнит, и сладко уснул, уткнувшись лицом в подушку. Третий раз несчастного привел в чувство врач. Он сделал пациенту укол, заглянул в зрачки и задал вопрос на языке, которым напрасно мучают в школе русских детишек. Пациент ничего не понял и не стал переспрашивать. Он просто повернулся к доктору задом, натянул одеяло на уши, и доктор еще раз сделал укол в доступное место. В четвертый раз гость вспомнил все. Вспомнил еще во сне, поэтому слетел с матраса раньше, чем проснулся, на бегу напялил джинсы, выбежал на террасу и пустился вверх по лестнице. Хозяин виллы ждал его. В стеклянном бункере царил прежний бардак. Пустые бутылки громоздились вперемешку с рюмками и стаканами. Приборы и тетради валялись на полу вместе с фантиками. Створки бара были открыты, а шарманка перестала сипеть и ритмично крякала. Макс Копинский ждал его на диване с сигарой в зубах. – В связи с тем, – сказал Макс, вынимая изо рта сигару, – что ты выжрал все запасы «крысиного яда», могу предложить только кофе. – Оскар растерялся. – Заходи, садись, рассказывай, – пригласил хозяин. – Будь как дома. Оскар зашел и сел. – Чего рассказывать? – спросил он. – Зачем пришел? Чего искал? Почему не нашел? – Сам знаешь. На руке Копинского блеснули часы, украшенные по кругу шестнадцатью бриллиантами. Блеснули и пропали в облаке дыма. – Знал бы – не спрашивал. – Ты обещал бесплатную консультацию, вот я пришел. – Еще одна тупая идея? – удивился Макс. – Не слишком много для начинающего миллионера? Шестнадцать бриллиантов на часах блеснули еще ярче. Оскару померещилось шестнадцать делений вместо двенадцати. – Слишком, – согласился Оскар. – Поэтому я расторгаю сделку. Ты забираешь назад свои бесплатные консультации, а я – ствол. – Хм… ствол! – улыбнулся Макс. – Чего захотел! С таким бизнес-планом по жизни никуда не продвинешься. Так и останешься дураком при ученых мозгах. – Тачку с дырой можешь оставить себе, а ствол отдай. – Разве я похож на идиота? – удивился Макс. – Ты всерьез решил, что мне нужна была тачка? Я заплатил миллион, чтобы познакомиться с тобой поближе. Заплатил бы больше. Ты сам назвал цену… Сам нашел меня, приехал в гости, вломился в дом, выпил за мое здоровье… самое время нам подружиться. Я не расторгаю договор, наоборот, предлагаю новый. – Никакой дружбы у нас не получится, пока не вернешь ствол. – Если верну… – усмехнулся Макс. – Если я верну ствол, ты забудешь, как меня звали. Мне придется начинать знакомство сначала. Нет, я проделал большую работу и вполне доволен собой. – Ты хочешь со мной дружить или распоряжаться мною? – Останешься здесь, выполнишь несколько заказов, и будешь иметь все, о чем не мечтал. – А ствол? – Пока работаешь на меня – будешь жить в роскоши и спать с актрисами Голливуда… – Актрисы не в моем вкусе. – Понимаю, – согласился Копинский и стряхнул с сигары цилиндр отгоревшего табака. – Между нами… можно найти девчонок поинтереснее. Я знаю, где их найти, а ты? Что ты знаешь о жизни? Ты получишь все, чего не имел до сих пор. – Мне нужно только оружие, которое ты унес. Отдай его, и поговорим о заказах. – Зачем? В этой жизни оно тебе удачи не принесет. – Я вляпался в историю, – признался Оскар. – Если ты не вернешь оружие, я сяду в тюрьму на сто лет. – Не смеши меня, парень! Когда ты вляпаешься в историю, ствол тебе не поможет. Никто тебе не поможет, кроме меня! Вот, дурак! Я предлагаю ему работу в кайф, и некислые бабки, а он в тюрьму!.. Слушай, чудило! Я дам тебе настоящую лабораторию, не чета вашему погребу для гнилой картошки. Я покажу тебе технику, до которой фантасты не додумались… – Сначала дашь пушку. Отдашь по-хорошему, или я не оставлю тебя в покое. – Ты меня не понял, – огорчился Копинский. – Когда меня не понимают, у меня портится настроение. Я начинаю нервничать и делать гадости, за которые потом себя ненавижу. – Отдай пушку, если хочешь говорить со мной по-человечески, иначе я озверею. – Ты уже озверел, если выпил весь «погреб». Черт тебя возьми, Шутов, как ты вскрыл систему автомобильным сканером? – Расскажу, когда вернешь ствол. – Ты не только туп, но и упрям. – Да, я такой, – согласился Оскар. – Значит, работать над ошибками мы не будем, – пришел к выводу Макс, – нам своя дурь дороже здравого смысла. Хорошо, сварю кофе, дам тебе время подумать. – Я уже все обдумал и все сказал. – Если у тебя товар на миллион, рано считать себя миллионером. Его надо уметь продать. А для этого нужно дружить с такими парнями, как я. Дружить, а не ссориться. Копинский вышел на лестницу и пропал на террасе второго этажа, в пепельнице осталась дымиться сигара. «Я тебя доконаю, – решил Оскар. – Ты, парень, плохо со мной познакомился. Ты не знаешь, на что способен Шутов, если его достать. Не знаю как… не знаю когда… но я тебя доконаю. Ты меня будешь вспоминать в гробу!» Копинский вернулся без кофе, запер дверь прозрачного бункера и встал за стеклом. По террасе второго этажа гулял человек, искал прорехи в каменных стенах. Человек двигался естественно и бесшумно. Оскар не заметил бы его присутствия, если б Макс не следил за ним. – Второе ограбление за неделю, – удивился хозяин. – Интересно, этому что нужно? Ты его знаешь? – Наверно, мои родственники обратились в полицию и за тобой пришли. – Полицейские не так тупы, чтобы ходить на меня в одиночку. – Значит, наняли супермена. – Ты мне бессовестно льстишь, – заметил Макс, но спорить не стал. Незнакомец тем временем возник за стеклом и поглядел в глаза хозяину виллы. Копинский не сдвинулся с места. Грабитель вынул из-за пазухи пистолет. Дуло направилось в глаз хозяину, но выстрел всполошил только чаек на крыше да Оскара, который спрятался под столом. Хозяин виллы не сделал и шага назад. Пуля отлетела от стекла, не оставила трещины. Злодей пошел в обход по террасе, попробовал проникнуть внутрь с другой стороны, снова вернулся на стрелковую позицию и выпустил еще одну пулю. – Я знаю, кто это! – сказал Оскар. – Копинский, тебе конец! Этот парень пришел к тебе и не уйдет, пока не сделает дело. Я знаю, почему он пришел. – Почему? – Меняю информацию на оружие. Или меняешься или выйдешь из этого бункера прямо в ад. Стрелок продолжал стоять за стеклом. Копинский приблизился к нему, чтобы заглянуть в глаза, но в глазах убийцы не было информации. – Какой кристалл у тебя заряжен в стволе? – догадался хозяин. – Тот самый. – Сволочь ты, Шутов! – Да, – согласился Оскар, – я такой. Держись от меня подальше.
– Человек не создан для рая, – сказал Валех. – Тот, кто умеет наслаждаться страданием, везде найдет рай. Человек останется один и полюбит свое одиночество. Человека бросят в тюрьму – он полюбит оковы. Человек угодит прямо в ад и решит, что вернулся домой. В раю он не найдет себе места, потому что потеряет причину жалеть себя, а значит, любить себя. – Признайся, Ангел, что рай изначально не создан для Человека. – Для Человека создана Жизнь и Бог. Когда кончается Бог, кончается Жизнь. Когда кончается Жизнь, кончается Человек. – Когда кончается Жизнь, Человек идет в рай, но двери рая закрыты. В этом заведении уже сидит Ангел, и нет свободного места вблизи него. – Когда кончается Жизнь, Человек идет к Богу и спрашивает, что дальше? Он не знает, для чего его создал Бог. Не от щедрости души своей, не для того, чтобы отвечать на вопросы... Бог создал Человека для того, чтобы тот разделил его боль. Но Человек разделил с Создателем все на свете: небо и землю, пищу и воду, совесть и власть, только боль отказался делить. Он пришел к Богу с собственной болью и задал вопросы, на который ответить не смог. – Теперь понятно, что делает Ангел в раю. Он охраняет Создателя от дурацких вопросов. – Тот, кто хочет называть себя Богом, не должен сортировать вопросы на мудрые и дурацкие. – Он должен одинаково обороняться от тех и других! – Он должен знать ответ раньше, чем спросят. – Его никогда не спросят, Валех. Его некому будет спросить. – Тот, кто хочет считать себя Богом, должен знать ответы на вопросы, которые не зададут никогда. – А если однажды у Человека появится Бог, который откроет рай? – Зачем? Когда Человек войдет в рай, он вернется к тому, с чего начал. Стало быть, повторит то, что прожил.
«Здравствуйте, дорогой Натан Валерьянович, – писал Учителю блудный «отличник», – я живу хорошо. Мое здоровье хорошее. Впечатлений от Америки очень много. Мы с дядей и кузиной вернулись из круиза по Карипскому морю, отдыхали на островах и видели крокодиловую ферму…» Натан Валерьянович протер очки. – «Кари-п-скому»! – процитировал он, подчеркнув букву «п». – Крокодиловую ферму он видел. Я ему покажу крокодиловую ферму… – Для меня ничего?.. – спросила Юля. Натан Валерьянович пробежал глазами письмо. – Привет тебе передал. – А когда вернется? «Посылаю вам, Натан Валерьянович, в подарок, – прочел Учитель, – Глаз Греаля, потому что не хочу везти его сквозь таможню. С нетерпением жду встречи с вами, потому что здесь, на пальмовых островах посреди океана, я наконец-то понял, что такое книга Эккура…» – Вскрывать посылочку? – не терпелось девушке. – Там, Юлечка, ничего для тебя интересного… – Юля отставила коробку и загрустила, а Натан Валерьянович продолжил читать письмо: «…понял, что такое книга Эккура, но письмом не скажу. Дождусь личной встречи. Здесь ко мне относятся хорошо. Американцы – очень милые люди. Моя сестра учится в колледже, она будущий архитектор, хорошо говорит на трех языках, увлекается музыкой, сама играет на пианино. Дядя Кирилл говорит, что у нас в роду были и музыканты, и артисты…» – Боже мой… – вздохнул Натан и утер испарину. – Никогда не наказывал детей! В жизни не поднимал руки… но этого «артиста» выпорю!
Оскар подлетал к России и не ждал от жизни плохих сюрпризов. Он листал журнал с красотками Голливуда и устраивал кастинг. Оскар не мог понять, чем красотки не угодили Копинскому? Почему оставили о себе нелестное мнение? У Оскара разбегались глаза. В изобилии он не мог предпочесть ни одну девицу. Каждая следующая по кругу казалась лучше, чем предыдущая. Все были одинаково хороши собой, одинаково стройны и грудасты. Так безупречны и совершенны, что не годились для низменных домогательств. Оскар охотнее бы потискал почтальоншу Юльку. Конечно, это не так престижно, но зато как приятно! Чтобы осуществить задуманное, не нужны миллионы, нужно только приличное помещение. Дача Натана Валерьяновича совсем не годилась. Юлькина двухкомнатная квартира, в которой проживали матушка с тетушкой… – об этом речи быть не могло. Гостиница… – какая пошлость! Оскар чувствовал, что созрел углубить отношения. Если не до женитьбы, то хотя бы до собственного жилья где-нибудь, недалеко от дачи Учителя. В мечтах о будущем он зарылся в журналы, и к посадке так утомился от грез, что уснул и напугал стюардессу. Девушка проводила пассажиров, стала прибираться в салоне, нашла молодого человека без признаков жизни, и завизжала от страха. Оскар вылетел на трап и нырнул в автобус, но на этом неприятности не закончились. Главная неприятность ожидала его в аэропорту. Натан Валерьянович не спал ночь. Волосы на его макушке стояли дыбом, нервно сверкали очки, щетина на лице свидетельствовала о скверном расположении духа. Учитель криво застегнул рубашку и не заметил, что вывернул воротник. Мысль о собственном жилье опять посетила Оскара. Только в этот раз обрела более ясные очертания.
Напрасно Женя с Федором стремились увидеть товарища в день приезда. Дача Боровского не принимала гостей. Женя сразу предположил, что дело – дрянь, и Федор немедленно согласился. Так и случилось. Оскар снова пропал. Только на этот раз квартира Сотника оказалась пуста. Женя с Федором рассмотрели всякие варианты: за совокупность содеянного Оскар мог быть растерзан Розалией Львовной, мог быть отправлен Натаном Валерьяновичем на перевоспитание в дехрон, в котором с ангельскими камнями не забалуешь. Мало ли что можно сделать с живым человеком, если он все еще жив. Телефон молчал. Дача была пуста. Натан Валерьянович отказывался отвечать на вопросы. Кроме вороны по имени Сара живых свидетелей не осталось, потому что Юля пропала вместе с Оскаром. Ее наивная мать сообщила, что дочка сдала сессию, и уехала отдыхать на море с подругой. Но однажды Федор заехал за Женей с утра пораньше и велел собираться. – Шутки кончились, – сказал он. – Если ты хотел отвезти ему диски, едем сейчас. Завтра его не будет в Москве. Женя наспех сгреб все, что успел отсканировать, и сел в машину. – Никуда он не уехал, никто его не убил, – пояснил Федор, – он снял квартиру и сидит в ней целый и невредимый. – Ты вычислил? Или сам пригласил? – Какая разница, если мы уже едем? – Большая. В первом случае он не пустит нас на порог. – С тех пор, как Оська имел Копинского, он стал другим человеком. Пустит, никуда не денется. Еще и завтраком угостит. – На завтрак я бы не рассчитывал. Разве что на чашку растворимого кофе, которую мы не успеем допить. Увидишь, он обязательно будет занят. – Не думаю, – усмехнулся Федор. – Я собираюсь предложить ему командировку, от которой он не откажется. Наоборот, кинется собирать чемодан, а мы спокойно позавтракаем. Федор утаил от Жени главное. Оскар не просто снял квартиру в Москве, он снял двухуровневую квартиру в новом высотном доме с видом на Кремль и полезной площадью немногим меньше, чем дачный участок Натана Боровского после бегства соседей. Квартира была уставлена эксклюзивной мебелью, увешана картинами, и даже после этого в ней можно было вполне устраивать мотогонки. На лестничной площадке с Оскаром соседствовал пластический хирург, женатый на юной модели. Сверху обосновался автор и исполнитель песен, а заодно продюсер, менеджер, личность во всех отношениях креативная. Настоящая акула шоу-бизнеса. Однажды Оскар встретился с «акулой» лицом к лицу возле лифтов и даже узнал, но имени не вспомнил и шлягеров напеть не смог. Автор и исполнитель был излишне упитан, одевался вызывающе и нелепо, носил длинные жидкие волосы, которые, вероятно, подолгу не мыл... Оскар обратил внимание на свои джинсы, слегка потертые на коленках, и подумал, что может быть сам не прав. Может быть, теперь и нужно так одеваться, чтобы не казаться пришельцем. Может быть, теперь шампуни вышли из моды, и тот, кто принимает душ слишком часто, смывает с себя харизму. Автор и исполнитель на нового соседа не взглянул. Он имел изможденный вид и постоянно общался по телефону, пропуская надрывные интонации. Оскар вслушался в разговор. У него создалось впечатление, что автору-исполнителю задолжал весь город. Оскар в жизни не общался с «акулами» и не представлял, о чем они говорят. Он наблюдал акул в океанариуме сквозь стекло. И в этот раз опять не пришлось пообщаться. Приехал лифт, телохранитель небрежно отстранил от кабины зеваку. Дал понять недалекому физику, что звезды должны подниматься на небеса в одиночестве, на худой конец, в сопровождении доверенных лиц. Лифт закрылся. Оскару стало грустно. Он заподозрил, что неправильно прожил жизнь. Что все свои годы занимался не тем, думал неправильно, поэтому не стал хозяином жизни, и не станет, потому что у этой жизни есть настоящий хозяин… Он поймал себя на том, что восторженно пялится на дверь лифта, как только что пялился на звезду. Оскар пожалел, что не снял квартиру в доме попроще, но давать обратный ход было поздно. – М…да! – отметил Федор, обозревая апартаменты. – Необыкновенная скромность выделяла мистера Шутова из толпы! – Неописуемая… – согласился Женя. Юля в легком халатике выпорхнула в прихожую и мигом сообразила, что пора накрывать на стол. – Видел, что творится? – спросил Женя Федора, указывая в сторону убежавшей Юли. – Копинского он имел... Одного Копинского мало. Колкости товарищей Оскар пропустил мимо ушей. Он пригласил гостей в зал и воссел на диван, обтянутый белой кожей. Юля расстелила салфетки на стеклянном столе и удалилась на кухню. – Слушаю вас, господа, – сказал ответственный квартиросъемщик и закинул ногу на ногу. – Ты понял? – спросил Женю Федор. – Уезжал в Америку человек, – ответил Женя. – Вернулся – перец! – Не пора вернуть этого перца с небес на грядку? Перец! – обратился Федор к мистеру Шутову. – Собирайся, ты едешь в командировку на Урал. – Щас!.. – не поверил Оскар. – И без лишних вопросов, – Федор покосился в сторону кухни. – Нужен физик твоего профиля. Считай, что получил работу. Юля вернулась в зал, чтобы расставить тарелки и сообразила, что разговор не для ее ушей. – Артурчик влип в неприятности? – предположил Оскар. – Ну да! Чтоб я так жил, как устроился твой Артурчик! Нет, я, конечно, определил его в каптерку, несмотря на то, что вакансию кочегара прикрыли. Спасибо, Юля… – поблагодарил Федор за многообещающую вилку. – Я, конечно, нашел возможность повлиять на администрацию. Но за то, что Артурчик вытворял потом, ответственности не несу. Юля выставила на стол большую тарелку и начала резать хлеб. – Что он учудил в этот раз? – Во-первых, с должности кочегара его уволили за нежелание выполнять работу. После этого он успешно пристроился к школе. Разве вы договаривались о том, что он будет учить детишек? По-моему, вы договаривались о других вещах. – Чего он «накочегарил» в школе? Рассказывай. – В школе он открыл в себе педагога! – сообщил Федор. – До каникул преподавал французский язык, физкультуру, рисование, труд, природоведение и ботанику. – Труд? – не поверил Оскар. – Кто ему объяснил, что это такое? – Дети от твоего Артурчика без ума! На каникулах он играл в футбол с мальчишками старших классов и победил соседний поселок. – Надеюсь, ему выделили за это сарай. Или он поселился в футбольных воротах? – Ты недооцениваешь Артура. Он отхватил себе дом вместе с кухаркой и прислугой с высшим образованием, которая по совместительству учительница математики, физики, химии… – У него гарем? – Текучка кадров. Учителя набираются из местных аборигенов по принципу, кто за что пятерки в школе имел. На тех, кто соглашается стать учителем, навешивают все вакансии. – Ты намекаешь, что Деев женился? – Пока не женился, но я предупредил тебя по-хорошему: учительница замужем, муж в тюрьме, но скоро освободится. Дети отца только по фотографиям помнят. Что там начнется – не знаю… – Там еще дети? – Я же сказал: все дети Щербаковки без ума от твоего Артура. Он же просто подарок, а не мужик: не пьет, мать не лупит, в доме не гадит. Сидит себе, пишет дневник и рисует картинки. Между прочим, неплохо рисует. – Крошки зовут его папой? – Невероятные крошки. Одному двадцать пять, другому двадцать. Оба давно убежали в город. Юля удалилась на кухню, компания притихла. – Не могу сейчас ехать… – зашептал Оскар. – Я только начал разгребаться с делами. – Разве я спросил, можешь ты или нет? Я поставил тебя перед фактом. Собирай чемодан или поедешь без чемодана. – Пусть доктор поедет вместо меня. Женька, прокатись, а? – Ты оглох или отупел? – не понял Федор. – Я сказал, мне нужен физик твоего профиля. Или я не по-русски с тобой разговариваю? – Поговори с Учителем. Он физик того же профиля, что и я. – Валерьяныч в отличие от тебя мужик понятливый. Он сразу врубился, что происходит. – А что происходит? Юля вынесла на стол большую миску салата. – А то… что когда деревенские мужики соберутся набить морду твоему Артуру, он прибежит сюда, поселится в твоем доме и ты его никакими калачами назад не выманишь. Думай. У тебя есть на примете вменяемый алкоголик, который впишется в деревенский ландшафт? – Надо подумать, – ответил Оскар, выкладывая салат на тарелку. – Рыба еще осталась? – спросил он хозяйку, и та вернулась на кухню. – Если б вы, дураки, знали, чем я сейчас занимаюсь, – Оскар кивнул на компьютер, который работал и днем, и ночью, – вы бы ко мне не цеплялись. Вы бы не дышали в мою сторону, пока не закончу. Это же… Вы представить не можете, чем я сейчас занимаюсь. Я понял, что за книга... досталась Женьке в наследство. – Рад за тебя. – Федя! Продай свой Урал американцам и не морочь мне голову. Я занимаюсь вещами, которые важнее Урала. – Ты много полезного для себя открыл с тех пор, как вернулся от дядьки, но сейчас не о тебе речь. – Вы два дурака! – возмутился Оскар. – Это же никакой не словарь ангельских языков! Это подробное руководство по сборке Греаля с полным программным обеспечением! – Не прокиснет твоя книга, – заявил Федор после недолгой паузы. – Ты понимаешь, что человеческой жизни может не хватить для того, чтобы провернуть такую работу. Ты сейчас не нервы мне трепать должен, а пыль сдувать и молиться, чтобы я прожил хотя бы лет двести. – Если ты не соберешься к завтрашнему рейсу, – спокойно заявил Федор, закусывая салат ветчиной, – я пришлю ребят, которые упакуют тебя в посылку и отправят наложенным платежом. Мне, конечно, очень жаль, что тебе придется прервать работу. Еще больше жаль твою девочку. Что хочешь ей ври, но если завтра ты не явишься в аэропорт… – Я… – Без разговоров! Если б ты видел, что творится в районе пещеры… Не рассказываю заранее, чтобы не пугать, поскольку я человек гуманный. Натан Валерьянович бросил все и тебя обещал простить, если будешь вести себя как мужик, а не так, как ты обычно себя ведешь. Юля принесла тарелку с рыбой, но к столу не присела, она закрылась на веранде с телефоном, чтобы пожаловаться маме на Оскара. Мама предвидела такой поворот событий. – Опять в командировку, – догадалась мама, – и тебя с собой не зовет? И опять будет врать... Юля, если он не посвящает тебя в дела, значит, дела его нечистые. Поговори, пока не поздно. Поставь вопрос прямо. – Я ставила, – призналась Юля. – Он сказал: только сунься… – Так я и знала. Не ученый он никакой, а разбойник с большой дороги. – Он же ученик Натана Валерьяновича! – Мало ли… Натан Валерьянович выгнал его из дома и правильно. – Не выгнал. Оскар сам ушел. – И тебе надо держаться от него подальше. – Я сама знаю, что делать! – Он хочет на тебе жениться? – Не хочет. – И на что ты надеешься?
Федор уплетал салат и оборонялся от аргументов Оскара. Юля на цыпочках проникла в кухню, сосредоточилась на разговоре, но ни слова не разобрала, кроме последней фраз, произнесенной Федором сгоряча: – Сколько раз я выкапывал тебя из дерьма, неблагодарный ты паразит! – сказал Федор. – Если ты не поедешь со мной сейчас, на мою помощь больше не рассчитывай. Может так случиться, что некому будет тебе помочь… Да, – добавил Федор, немного успокоившись. – Все очень серьезно. Гораздо серьезнее, чем ты думаешь.