Али явился к обеду с синяком во всю челюсть и расквашенной губой, но ни зеленкой, ни йодом смазать себя не дал. Как, впрочем, наотрез отказался рассказывать, кто его так отделал. Сказал лишь, что за дело. Как раз в этом Матлин не сомневался, а, подсчитав выручку, решил, что его питерского дружка уже знают на всех вокзалах. Али до позднего вечера прилагал свое неистовое трудолюбие к уборке квартиры и обустройству ее для грядущего торжества, а Матлин, уходя в магазин, на всякий случай сунул в карман складной ножик и очень внимательно обозрел окрестности подъезда.
Торжество получилось в лучших студенческих традициях: в меру пристойным и в меру утомительным. Поглядеть на вновь объявившегося Матлина явились все приглашенные. Кое-кто даже сел на хвост. А Бочаровы долго поздравляли по телефону и извинялись за то, что не с кем оставить маленького. Во всей этой тусовке, безусловно, было свое, давно забытое очарование, но расслабиться, как прежде, Матлину не удалось. С ним происходило то же самое, что в гостях у Гренса, -- одно раздражение по поводу напрасно выпитого вина, которое сменялось полной апатией ко всему происходящему. В конце концов, всем было весело и без него. Если не сказать больше. Матлин по-прежнему неохотно отвечал на вопросы, отмалчивался, отнекивался, пока вино не сделало свое коварное дело, и он не начал засыпать прямо за столом и укладываться на плече своей давнишней подруге по институту. Подруга терпела это до тех пор, пока не был объявлен белый танец, а затем решительно потащила его из-за стола.
С Натальей они учились в одной группе с третьего курса и все это время их отношения были откровенно загадочными. Матлин не мог понять, как в подобной ситуации надлежит себя вести истинному джентльмену: при каждом удобном случае она излагала ему свою теорию о возможности чистой дружбы между мужчиной и женщиной как апогее человеческих взаимоотношений, но при этом как-то слишком задушевно заглядывала в глаза. Однажды Матлин не выдержал: "Не хочешь -- не надо, но зачем же так драматизировать ситуацию? " С тех пор Наташа обиделась, в глаза ему больше не заглядывала, но и о чистой дружбе не заикалась.
-- Говорят, тебя похитили пришельцы? -- спросила она шепотом, нежно обнимая его за шею.
-- Да, -- таким же шепотом ответил Матлин, -- но это большая тайна. Не говори никому.
-- А мне расскажешь? -- она прижалась щекой к его трехдневной щетине. -- Я никому... честное слово.
Матлин почувствовал, что засыпает. Стремительно, неотвратимо и свалится в ту же секунду, как она отпустит его.
-- Тебе плохо?
-- Последствия невесомости. Знаешь, трудно заглатывать водку вверх ногами. Отвык.
Али нашел себе достойного партнера-болтуна, экс-главного болтуна компании, который все еще не терял надежды вернуть себе внезапно утраченный чемпионский титул. Они насмерть сцепились в дискуссии о ценах на компьютеры, а остальные лишь наблюдали равнодушно за этой полемикой.
-- Отведи меня в ванную, -- прошептал Матлин.
-- Так я и думала, -- разочаровалась Наташа, -- Матлин, разве на тебя это похоже? -- она стянула с него рубашку и включила холодный душ. -- Не пей больше, противный мальчишка. Лучше поговори со мной. Сколько мы не виделись...
К тому времени, как Матлина вывели из ванной, сюжет праздника резко изменился. Музыка гремела на весь дом. Али со своим недавним оппонентом уже разобрались с ценами и отплясывали посреди комнаты, сдвигая в углы мебель и, вовлекая в пляску тех, кто норовил забиться в угол или выбраться на лестницу покурить. Это обычно продолжалось до первого визита соседей, затем мужское общество принималось строить планы на оставшуюся ночь, а женское -- мыть посуду. Петя с Леночкой засобирались домой. Их будущему ребенку пора было спать, и Матлин искренне ему позавидовал.
-- Чего они все от него так тащатся? -- удивилась Наташа, изящно усаживаясь на кухонный стол и затягиваясь сигаретой.
-- От кого?
-- Али. Мужик как мужик, нагловатый, разве что. По-моему, ты гораздо интереснее. Он кто? Пришелец?
-- Хуже.
Наташа рассмеялась.
-- Может быть, тебя похитили инопланетянки? Женщины у них такие же красивые?
-- Вполне.
-- У тебя в Питере кто-то есть?
Матлин кивнул.
-- Кто она?
-- Инопланетянка.
-- И как зовут?
-- Аннушка.
-- Я так и знала. Вот что тебя затянуло, как в черную дыру. Расписались?
-- Бог с тобой, мы же с разных планет.
Наталья тяжело вздохнула, будто собралась приносить соболезнования.
-- Ну что ж... Большого тебе космического счастья и сексуально-творческого долголетия.
Матлин опять почувствовал себя полным идиотом, потому что не знал, как отблагодарить ее за столь щедрые пожелания и при этом не обидеть.
В дверь кухни просунулась физиономия Али.
-- Але, Феликс, тебе отсюда пора. На воздух, на воздух...
-- Не трошь его, Алик, мы в печали.
Но Али буквально пинками выставил Матлина за дверь и стащил с лестницы.
-- Иди, прогуляйся.
На детской площадке, в полумраке от света дальнего фонаря, на самом низком бревнышке под самой раскидистой ивой прорисовывался мощный силуэт угрюмого, замученного жизнью гуманоида.
-- Налетался?
-- Не могу больше, Феликс, сдохну от тоски, -- произнес он по-русски и почти правильно, будто час репетировал.
Матлин заскочил в квартиру, сорвал с вешалки плащ, шарф и широкополую шляпу и, вернувшись, стал старательно нахлобучивать все это на Суфа. Суф даже не сопротивлялся.
-- Твой "пряник" меня достал, -- жаловался он, -- я привык, чтобы машина меня слушалась, а не давала советы. Ты прав, ею надо было серьезно заняться сразу. Мне нужен серьезный аппарат или вообще ничего. Залягу в спячку -- разбирайся с ним сам, как хочешь...
С Суфом все оказалось гораздо сложнее, чем можно было себе представить. На оздоровительные ночные прогулки бодрым шагом, которые затем и существуют, чтобы укреплять нервную систему, его организм не был рассчитан так же, как на сон по ночам, громкие шумы, яркие цвета. Даже к такой элементарной вещи, как естественная гравитация, у него имелись свои претензии. Он был приспособлен годами ходить по гравитации шара диаметром не больше километра стандартной внешней навигаторской палубы, но, дойдя до угла квартала, совершенно раскис: "Куда мы идем? Зачем? С какой целью, и по какой траектории? А главное, кто составлял ходовой маршрут?" Матлин только успевал пониже спускать рукава, чтобы не спровоцировать очередную нотацию: "Ага! Ты опять без манжета, засранец! Сколько раз можно повторять!.. Мне наплевать, что ты в своей фактуре..." и т.д.
- - Все-таки надо рискнуть связаться с болфом, -- настаивал Матлин, -- выйти за контур заповедника и...
-- В этом-то все дело, "и..."! Я уничтожил за собой все старые маршруты, а новые на Перре нам обойдутся лет в пять не меньше и без гарантии, что путешествие будет удачным.
-- Я бы все же попробовал связаться с бонтуанской платформой. Раис эти проблемы решает и я ему нужен. Я уверен, что нужен ему.
-- Прекрасно, -- меланхолично произнес Суф, -- все было бы великолепно, но платформа курсирует в секторе зоны Аритабора. Если б это было хотя бы в направлении, хотя бы в потоке на "Ваша-галактику". Никакие сигналы не должны выходить за пограничную сферу, пока я не пойму, в чем дело. И сам не вздумай прикасаться к связи.
Перед рассветом дверь им открыл заспанный Али и тут же замахал руками.
-- Ребята, сюда нельзя, не сейчас. Я не один.
Матлин, отодвинув его, вошел в комнату и ужаснулся, но не беспорядку, который имел естественное объяснение, а тому, что увидел у себя на диване обнаженную мадам, одну из гостий, пришедших сюда с его институтским приятелем. Самого же приятеля поблизости не наблюдалось.
-- Как жизнь? -- поинтересовался он, присаживаясь на край дивана. -- Славно оттянулась?
Мадам ничего не ответила, лишь заморгала глазами и натянула на себя простынь.
-- Пора домой, девочка, да побыстрее. У мальчиков назрела большая разборка. Тебе не следует при ней присутствовать.
Мадам, имени которой Матлин так и не вспомнил, довольно проворно собралась, безропотно приняла деньги на такси и выскочила из квартиры, мимоходом врезавшись в Суфа. Но, похоже, ничего страшнее собственного облома в этот момент для нее не существовало.
-- Я тебе яйца оторву, -- пригрозил Матлин обиженному Али, запирая за ней дверь, -- моли Бога, чтоб Димка об этом не узнал.
-- Ты сам ничего не знаешь. Это она на меня набросилась. Что я должен был делать? Ты свалил... Откуда мне было знать, которая тут чья? Твоя Наташка, например, мне нравится гораздо больше.
-- На здоровье.
-- А как же ты?
-- За него не волнуйся, -- вмешался Суф, насаживая плащ на вешалку, -- у него есть Аннушка.
Матлин хотел было возразить самым издевательским тоном, но неожиданно для себя почувствовал, что краснеет и на всякий случай промолчал, чтобы не покраснеть еще больше.