"Дорогой друг! Из Анголеи по-прежнему нет известий. Вода подошла к горе. Сегодня стало ясно, что мы напрасно потратили время на Косогорье. Океан не отступил. Ливни усилились. Похоже, что у тебя в руках реликвия последней альбианской цивилизации. Ты получил в наследство проклятую планету. Она принадлежит только богам, принадлежала и всегда будет принадлежать. Даже заслужив их милость, твои шансы выжить невелики..."
На янтарном диске стоял диктофон Эфа и в который раз прокручивал один и тот же текст.
" Дорогой друг, если твой корабль способен подняться выше облаков, -- ты сильнее нас. Но знай, твоя сила не вечна. На Альбе ничто не может быть вечным, кроме богов. Чтобы выжить, ты должен стать сильнее их. Ты, способный видеть свет солнца, должен построить молнию, которая поднимется выше молнии Босиафа. Ты должен подняться выше богов, чтоб перестать называться тварью. Но знай, что каждый шаг к небу будет гибельным, потому что боги видят все, знают все..."
Эф давно гулял по пескам, а Мидиан не мог оторваться от записи. Хотя, казалось, выучил ее наизусть. Но чем дольше слушал, тем меньше доверял вольному переводу профессора. А чем меньше доверял, тем реже Эф заглядывал под купол шатра в надежде отвлечь молодого астронома. Настал момент, когда профессор смирился с невозможностью сделать это и вовсе перестал напоминать о себе.
-- Сегодня отличная кондиция атмосферы, не так ли? -- обратился к нему Мидиан.
Профессор симулировал отключение связи, но, на свою беду, дурно разбирался в технике, и его сопение внятно различалось на чувствительных сенсорах приемника.
-- Как самочувствие, Эф?
Профессор не реагировал.

"Дорогой друг! Сегодня ровно год, как из Анголеи нет известий. Мы встревожены и полны трагического предчувствия. Боги не допустили караван к берегам ледяного моря, значит, наши замыслы были не бесплодны. Помни, они станут преследовать тебя всюду. Чем труднее будет путь -- тем вернее он приведет к цели..."
-- Эф! В конце концов! -- не выдержал Мидиан, но внезапная связь с орбитой отвлекла его.
-- Возраст не поддается исчислению, -- сообщил биолог. - Мне нужны пробы воздуха из пузырьков, замурованных в янтаре. Попробую сделать хотя бы примерную хронометрическую шкалу. Без нее мне чудятся такие временные разбежки, в которые не укладываются даже сроки бытия Вселенной.
-- Не желаете ли спуститься за пробами?
-- Не имею ни малейшего желания, -- признался биолог, -- пока не будет полной ясности относительно состояния планеты, даже не трудитесь уговаривать. Мне бы не хотелось, чтоб ваш корабль оказался в руках альбианских аборигенов. Я не могу им позволить такое хулиганство.
-- Интересно, Бахаут, как вы представляете себе богов?
-- Как? -- удивился биолог. -- Как же их представлять? Вы понимаете, что они сделали с планетой? Вы представляете себе мощность их техники?
-- Вот именно, -- согласился Мидиан, -- не думаю, что таких "аборигенов" может заинтересовать ваше оборудование или мой транспорт.
-- Прекратите! Перестаньте немедленно! -- Эф, подобно смерчу, ворвался в шатер и бросился к транслятору. - Я же запретил! Слышите? Никакой болтовни с орбитой!
Индикатор связи погас, и профессор для острастки хлопнул по нему тяжелым ботинком.
-- Прямо какое-то общество ксенофобов, -- произнес Мидиан. - Не рассчитывайте на мое сочувствие.
-- Я вас предупреждаю, молодой человек, -- профессор переключился на полушепот, -- речь идет о цивилизации гораздо более серьезной, чем наша выморочная технократия. На вашем месте я бы сто раз думал над каждым словом.
-- Профессор, это клинический случай помешательства на почве страха.
-- Мы столкнулись с явлением совершенно необъяснимым, не имеющим прецедента.
-- Дорогой вы мой, -- утешал его Мидиан, -- если за время экспедиции мы хотя бы раз столкнемся с богами, обещаю, что с ними мне будет гораздо проще найти общий язык, чем с вашей прогрессирующей паранойей.
-- Вы очень глупый молодой человек, -- поставил диагноз профессор.
-- Вне всякого сомнения, -- подтвердил Мидиан. -- Именно поэтому прошу вас не тратить время на мою опеку.
-- Вы даже не понимаете, чего может стоить контакт с цивилизацией, интеллектуально превосходящей вашу. Вы, выросший на новых технологиях, не имеете возможности даже задуматься о гуманитарных последствиях такого контакта.
-- Именно поэтому я не умру от испуга раньше, чем контакт состоится. А теперь прошу извинить, я вынужден отлучиться на станцию.
Вынув янтарный диск из-под говорящего устройства, Мидиан извлек из него пузырь воздуха и направился к машине.
-- Ты хочешь бросить меня здесь одного? -- воскликнул профессор. -- Наедине с ураганом?
-- Это разве ураган? Дорогой мой Эф, вы не видели здесь настоящего урагана.

Профессор задраил вход в шатер, упал на колени перед сломанным блоком связи, прижался ухом к шипящему динамику и подумал, что, может быть, спустя миллионы лет, чередой статистических проб и ошибок, ему удастся соединить разорванную связь внутри этого загадочного пространства. Он услышит позывные кораблей, путешествующих в Миграторий, и поймет, что не одинок во Вселенной.
"Дорогой друг! Боги сделали нас беспомощно суеверными. Они уничтожили Анголею и лишили нас надежды... того, что много лет альбиане отвоевывали из хаоса бытия и мрака невежества. Единственное, что им не удалось отнять, -- нашей веры в себя. Это оружие мы оставляем тебе в наследство. Пусть новая битва будет проиграна, пусть силы и разум оставят тебя, но вера в будущее пусть не утонет на разбитом корабле. Не позволь отчаянию проникнуть в твою суть..."
Диктофон жалобно пискнул в кулаке профессора и с размаху стукнулся об пол. Для верности Эф прошелся по нему башмаками и схватился за янтарный диск, но страх пронзил-таки его до самой глубины потаенной сути. "За это дело Мидиан оторвет мне голову, -- сказал себе профессор. -- Точно оторвет". И положил диск на место.

Накануне урагана вернулся Мидиан, мрачнее черной тучи.
-- Со скорым припесочиванием вас, долгожданный, -- встретил его профессор. - Рад доложить, что за время вашего отсутствия никаких принципиальных аномалий в лагере не наблюдалось. -- И незаметно сгреб под спальник обломки диктофона.
-- Как вы насчет того, чтобы поработать, профессор?
-- Я уже, собственно... Как бы это выразиться... внес свой посильный вклад...
-- Расправились с еще одним прибором?
-- Да, я погорячился и теперь сожалею... Надеюсь, в машине связь исправна?
-- Похоже, в машине вы тоже погорячились. Панель разболтана. Везде нужен ремонт.
-- Вот-вот, -- оживился профессор, -- я уже думал об этом. Заметьте, как только вы открыли эту рукопись, наша экспедиция терпит аварии одну за другой.
-- Терпит, заметьте, не от кого-нибудь, а от вас.
-- Знаете, уважаемый, это фатальный процесс! Не станете же вы утверждать, что я лишний член экспедиции.
-- Откровенно признаться, профессор, чем дальше, тем больше у меня складывается впечатление, что мы прибыли сюда с противоположными намерениями.
-- Ну, это уж слишком! -- воскликнул профессор, словно почувствовал под ногами родную кафедру. - Если вы уверены, что справитесь с языковой адаптацией лучше меня, только скажите... Я сию же минуту отправлюсь на Пампирон. Не стану вам надоедать.
-- Эф, я рекомендую вам работу как лучшее средство от хандры, -- настаивал Мидиан, но профессора уже несло. Он яростно паковал свои скромные пожитки в мешок спальника. -- Профессор, будьте любезны... -- Он протянул обиженному компаньону ладонь с таблеткой, случайно найденной на полу и припрятанной до лихих времен. -- Примите, вам сразу станет легче.
-- Непременно, -- ответил Эф и, взяв лекарство, припрятал его в карман, -- сразу, как только выберусь отсюда. -- Он откинул полог шатра, шагнул в туман начинающегося урагана и наткнулся на что-то хрупкое и живое.
-- Ой, -- послышался детский голос.
-- Ладо! -- обрадовался Эф и его тон вмиг изменился до неузнаваемости. -- Ладо, голубчик, как поживаешь? Как папа? Ты не озябнешь стоять босиком? Пойдем, я провожу тебя к дяде Мидиану.
-- Спасибо, -- учтиво ответил ребенок и остановился у входа в шатер. Диск вылетел из открытого проема и скрылся в песчаном облаке. Ладо хлопнул в ладоши от восторга и кинулся за ним.
-- Удивительно, -- поделился профессор с сидящим рядом Макролиусом, -- как он видит сквозь сплошной песок.
-- Плохо, -- ответил пантер, -- с каждым годом все хуже и хуже, только глаза себе портит...
Ладо бежал обратно, держа в руках любимую игрушку.
-- Дядя Эф, и ты идешь с нам?
-- Этого еще не хватало, -- вмешался Мидиан и, препроводив профессора внутрь шатра, застегнул полог. - Кто же будет дом сторожить?

Мальчик ушел вперед, Мидиан с трудом успевал за ним, вытягивая ноги из пыльной трясины.
-- Не бойся! -- кричал Ладо. -- Если утонешь, Макролиус выкопает.
Никто и не думал бояться, но твердь с каждым шагом погружалась в недра песочного океана.
-- Ты скоро привыкнешь, дядя Мидиан, -- обещал мальчишка, -- потерпи...
Мидиан терпел, понимая, что привычка здесь совершенно ни при чем. Последний разговор с Бахаутом озадачил его чрезмерно. Биолог пришел к выводу, что генетические мутации этих двух существ имеют самое что ни на есть естественное эволюционное происхождение. Что ни по классу, ни по виду, ни по интуитивному наитию их невозможно отнести ни к фантомам, ни к галлюцинациям даже ради удобства восприятия. Больше всего Мидиана настораживало наличие у этих милых тварей так называемых "переменных хромосом". Этот термин он слышал прежде не раз. Так называли медики новые приемы излечения психических заболеваний, так объясняли биологи целый ряд парадоксальных явлений, метаболических аномалий, произвольных трансформаций, наблюдаемых у высших мутантов. Смысл этого термина всегда оставался расплывчато интригующим. Даже теперь Бахаут не потрудился разъяснить, что означает "переменная хромосома" у местных аборигенов и как она может повлиять на рассудок контактера. "Эти существа не развиваются, -- сказал биолог, -- их возраст определить невозможно. Их телепатическая связь друг с другом бывает так сильна, что может привести к потере личностной координаты. Их организмы свободно адаптируются и регенерируют, но это не боги. Развитие высоких технологий в их среде маловероятно. Скорее они похожи на жертвы богов. Поверьте мне, Мидиан, профессор был прав, когда предостерегал вас следовать за ними повсюду. Ваши способности к адаптации гораздо скромнее".
Последним изобретением биолога в области освоения диких планет стал жесткий обруч, опоясывающий голову астронома. Это приспособление каким-то образом избавляло от звона в ушах, и Мидиан впервые за время урагана чувствовал себя отменно, но одна деталь все-таки портила удовольствие. Его несчастную голову так расперло от нерешенных проблем, что обруч давил на виски. И Мидиан, кроме того, что утопал в песках, вынужден был вручную регулировать давление внутри костюма.
-- Я никогда не привыкну к здешней погоде, -- жаловался он.
-- Это так кажется, -- успокаивал мальчик. -- Это всегда так бывает, а потом проходит.
-- Кто научил тебя говорить на моем языке?
-- Ты.
-- Не может быть.
Ладо растерялся, словно сболтнул лишнего. От растерянности он даже остановился, и Мидиан вскоре догнал его, стоящего по колено в песке.
-- Разве ты не думал на своем языке?
-- Думал.
-- Ну вот, а спрашиваешь, -- успокоился он и пошел дальше.
-- Ты телепат?
-- Дядя Мидиан, если б я был телепатом, я бы не искал Эсвика... Просто ты часто спрашиваешь, а это не принято.
-- То есть как?
-- Вот опять. Спросишь что-нибудь и думаешь. Так любой заговорит на твоем языке.
-- А что же тогда принято?
-- Нельзя думать при посторонних, -- объяснил мальчик, -- нельзя спрашиваешь, когда сам знаешь ответ.
-- В культуре моей цивилизации это в порядке вещей. А того, кто чует мысли раньше, чем слышит слова, мы называем телепатами.
-- Ерунда, -- ответил маленький альбианин, -- твоя цивилизация, дядя Мидиан, никогда не видела настоящих телепатов.

Перемену ландшафта Мидиан заметил не сразу, но заподозрил, что буря уже не та. Он настроил бинокль и оглядел окрестности. Над ним располагался свод пещеры, впереди -- широкий проход в скале. Структура камня напоминала те же окаменелости папируса. Он даже отклонился от курса, чтобы подойти к стене, отломить кусочек и убедиться, что древние письмена, если и были, то безвозвратно канули. Камень рассыпался в ладони, а желтые глаза Макролиуса указали ему путь прямо.
За выходом из пещеры лежала новая пустыня с изящными развалинами камней, напоминающими разрушенную постройку. Чем ближе Мидиан продвигался к этой куче, тем больше она становилась похожа на ворота -- две колонны, подпирающие перекладину.
-- Ладо, ты умеешь читать?
-- Нет.
-- А богов боишься?
-- Кого?
Что-то хрустнуло под подошвой, дернулось. Мидиан чуть не упал на четвереньки. В проеме ворот сидела птица, подпирая спиной колонну. Драные крылья, припорошенные песком, были раскиданы так, что путник не мог пройти, не помяв ее перья. Птица подтянула под себя конечности и разинула клюв. Макролиус в один прыжок оказался между ними и рыкнул так, что опоры завибрировали, а птица втянула шею и поглядела на пантера совершенно жалобными человеческими глазами.
-- Что это? -- воскликнул Мидиан.
-- Мы почти пришли, -- объяснил мальчик, -- видишь воронки на песке? Нам туда.

По правде сказать, Мидиан не видел воронок на краю пустыни. На краешке горизонта плясали змейки смерча. Именно к ним стремился Ладо. Именно туда Мидиану идти совершенно не хотелось. Но он собрался с силой духа и выбросил из головы посторонние мысли.
Ураган затихал. Ладо ходил вокруг песчаных бурунов. Вихри над ними почти улеглись, лишь с неожиданным порывом ветра пыльный столб выстреливал вверх и тут же падал. Ладо опускался на корточки и трогал руками песок.
-- Когда он не нужен, от него не отвяжешься... Когда нужен -- ни за что не найдешь.
На поверхность вынырнула лысая голова. За ней плечи, жилистые руки с толстыми пальцами, стертыми до мозолей.
-- Эсвик-Эсвик, -- сказал мальчик, -- это дядя Мидиан. Он рад тебя видеть.
Мидиан изо всех сил улыбнулся, и Эсвик-Эсвик в ответ просиял ослепительной улыбкой, от которой его мелкие розовые ушки чуть было не столкнулись на затылке.
-- А почему два раза "Эсвик"? - шепотом спросил Мидиан.
-- Сейчас поймешь.
Эсвик поднатужился и вылез на поверхность. Мидиан ахнул. Ниже поясницы этого существа вместо ног находился такой же торс, с точно такой же парой мускулистых рук и лысой головой, которая, выдув из ноздрей песок, расплылась не менее очаровательной улыбкой. Мидиан, в свою очередь, поднатужился и улыбнулся еще шире.
-- Таким он вышел из урагана, -- объяснил Ладо, а Мидиан, не убирая улыбки, с ужасом подумал: "Не хотел бы я зайти в такой ураган". -- Вы можете друг другу доверять, конечно, если хотите, -- объяснил мальчик дико улыбчивому пришельцу, -- только, к сожалению, Эсвик-Эсвик не говорит. -- Мидиан чуть было не вздохнул с облегчением. -- Но все понимает, -- опередил его Ладо, -- и необыкновенно любезен. Вот увидишь, он будет оказывать тебе всякие почести.
-- Я тронут...
-- А нам пора.
-- Пора, -- хрипло подтвердил Макролиус.
-- Мы пошли.
-- Пошли, -- повторил зверь.
-- А вам надо вернуться к воротам, пока они не провалились в песок, а там...
-- Я выберусь. Не беспокойся.
-- Ну да, ты же пришелец, тебе все равно какой дорогой возвращаться .
Из множества планов, намеченных на ураган, Мидиан не осуществил ни одного. Из уймы вопросов он не решил ни единого. Но небо просветлело, и он не стал окликать удаляющегося мальчика с пантером. При слове "пришелец" Эсвик энергично засеменил следом за ними, перебирая четырьмя руками по еще не утрамбовавшемуся песку. Но Ладо осадил его странным, нечленораздельным звуком.
-- Ты пойдешь с дядей Мидианом, -- приказал он несчастному мутанту.
Прежде так резко он не позволял себе разговаривать ни с кем. Милый интеллигентный ребенок едва не пнул ногой своего соплеменника.

Запрос на разболтанную панель машины поступил не сразу.
-- Ты в экваториальном поясе, -- отозвался компьютер, -- ожидай прибытия через четверть часа.
-- Нет, я не мог пройти пешком такое расстояние, -- удивился Мидиан.
Программа остановилась и еще раз проанализировала координату радиомаяка.
-- Все правильно, -- ответил компьютер. -- Стой и жди четверть часа.
Эсвик приблизился и мужественно ждал, будто и впрямь понимал все и надеялся личным примером укрепить пошатнувшуюся уверенность своего нового знакомого...
"А почему бы нет..." -- подумал Мидиан.
-- Эсвик-Эсвик, ты летал когда-нибудь по небу на корабле пришельца?