-- Ты переводчик? -- спросил Ладо профессора, едва появившись из усыпальницы отца. -- Ему уже лучше.
-- Он пытается говорить, -- добавил Бахаут, поднимаясь следом за мальчиком. -- Только ничего не понять. Иди, пробуй. -- Эф приподнял бровь, а биолог вытер испачканные раствором руки о фуфайку Мидиана, которая за время медицинских процедур приобрела статус половой тряпки. -- Он не только говорить, но и ходить будет, если захочет.
-- Идем, -- Ладо потянул профессора за руку, -- не бойся, у папы хорошее настроение.

Уже с лестницы Эф уловил очевидные перемены. Папа теперь не дергал конечностями, а мирно сидел, подпирая лопатками каменный стеллаж, и наблюдал профессора широко открытыми голубыми глазами. Профессор приблизился, чтобы убедиться. Глаза старика действительно излучали голубизну, что придавало ему некий кукольный шарм, очарование неестественной гармонии, знакомой лишь сумасбродному рисовальщику. И без этой голубизны неподвижный папа вполне смахивал на муляж. Однако взгляд продолжал сопровождать профессора, не моргая, не нарушая обаяния тишины. Молчание продолжилось и после того, как Эф предстал перед старцем, и даже после того, как, отстояв положенное этикетом, у него созрела идея присесть. Ладо устроился рядом.
-- Наверно, тебе лучше прогуляться, -- шепнул профессор. Мальчик нехотя направился к лестнице. Взгляд папаши скользнул за ним следом, а в сжатом кулаке звякнуло металлическое изделие, которое сразу привлекло внимание Эфа.
-- На, -- буркнул старик, -- умник... -- у ног профессора загремел по полу кованый ключ, которым предки каранайцев, должно быть, отпирали механические замки. -- Ключ от "молнии". Возьми и постарайся им воспользоваться. Другого ключа нет. Сомневаюсь, что твой навигатор способен в нее войти. Но, если не вернетесь на Пампирон, хотя бы помечтаете. Скорость этой штуки как-нибудь побольше, чем у вашего пробитого диска.
-- Шара, -- уточнил Эф, подбирая с пола ключ, -- с диском балансира, который исчезает при торможении. -- Но для папы это не имело значения.
-- Вы считаете себя потомками каранайцев?
-- Об этом свидетельствуют исторические факты, -- сообщил профессор, ощупывая бородку ключа.
-- Да брось, -- махнул рукой папа, -- знаю я эти исторические науки. Я сам их придумал. Кому, как не мне, понимать, чего они стоят.
-- И каранайцев... ты придумал?
-- Зови меня Ло, -- сказал старик и выпучил пуще прежнего синие кукольные глаза. -- Папа Ло. А твоих каранайцев я выловил из вонючего дерьма. И вправил мозги, когда от газовых галлюцинаций они перестали отличать жизнь от смерти. Я вернул им человеческий облик и научил мыслить. Вся их мудрость заключалась в том, чтобы построить корабль, способный к дальнему перелету. Молния им оказалась не по зубам. Потомки каранайцев... Тоже мне. Незачем гордиться такими предками. Вот твоим правнукам я дал бы шанс, но на это уйдут тысячелетия. К тому же вы не прихватили женщины. Кто вас научил обходиться без них?
-- На десятерых самцов, -- объяснил Эф, -- природой полагается одна женская особь, и этого вполне достаточно.
-- Вздор! -- заявил Ло и гневно поглядел на профессора. -- Со времен богов ничего не изменилось. В здоровой цивилизации женщины обязаны преобладать.
-- В этом случае они перестали бы привлекать мужчин.
-- В жизни не слыхал такой чепухи. Ты, инфантильный заморыш, даже не догадываешься, какому риску подвержена цивилизация с подобными убеждениями. Тебе в голову не пришло, что генетическое наследство когда-нибудь уничтожит вас. Это проклятие богов. Только боги могут снять его. -- Эф с сочувствием развел руками. -- Проклятие богов, без сомнения, ибо вы не изменились. Вы те же потомки землян. Вы унаследовали все, до жестов и манер.
-- Потомки каранайцев, -- поправил профессор.
-- Землян... Вы все происходите с Земли, и не смей со мной спорить, когда я изрекаю истины.
-- Все? -- равнодушно переспросил Эф.
-- Ну, что тебе сказать... Твой навигатор -- землянин чистейшей крови. Врач немного с примесью акрусианской расы. Этой породы среди каранайцев было не много, но на новых поселениях, похоже, они наверстали свое. Их живучесть меня всегда восхищала.
-- А я? -- невзначай обронил Эф.
-- Что ты?
Профессор нахмурился и сосредоточился на изучении ключа больше, чем того стоила железка.
-- Ты? Лучше тебе никогда не узнать, кто ты есть на самом деле.
-- Тогда ответь мне, Папа Ло, к какой расе ты причислил богов ?
-- Богов? -- воспрянул духом Папа. -- Этих несчастных маразматиков? Они хотели вырастить здесь посредников, а получили сплошную мадисту. Ты видел умненького ребенка, что охранял мои кости? Если хочешь знать, я боюсь его больше дикарей. А его пантер? Ты когда-нибудь общался с этой тварью? Это не зверь. Кто угодно, только не зверь. Не питай иллюзий, профессор Эф. На планете не осталось никого, кроме меня и мадисты. Это чудо, что мне удалось изгнать ваших предков. Что? -- Папа Ло уловил вопросительный взгляд профессора. -- Хочешь знать, что такое мадиста? Это все хотят знать. Даже те, кого ты называешь богами.

Взгляд профессора вернулся к металлическому ключу, а Ло перевел дух. Такой темп разговора явно был не по силе его старчески немощному организму. Если только можно было назвать организмом набор мумифицированных фрагментов, приведенных в движение транквилизаторами Бахаута.
-- Это похоже на заклинание, -- Эф представил взгляду Папы Ло два ряда геометрических символов, выгравированных на поверхности ключа.
Папаша, узрев заклинание, дернулся, словно намеревался вернуться в кому, но вместо этого неврастенически потряс головой и замахал руками.
-- Убирайся! Иди прочь! Этого еще не хватало! Я дал тебе все что мог. Теперь сгинь от меня!
Едва Эф приблизился к лестнице, старикашка благоговейно затих, сполз в ящик, придавая своим костям горизонтальное положение.
-- Ты в самом деле профессор? -- спросил он. -- Гляди-ка... сколько веков прошло, а ничего не изменилось. Ступай же, кому говорю... Я устал.

В закутке, выложенном янтарными слитками, сидел грустный Мидиан и вяло реагировал на события окружающего мира. Иногда он поднимался с пола, чтобы поменять местами штуку-другую рукописей баролианского наследства, рассортированного по хронологии.
-- Он все еще надеется, -- объяснил Бахаут, -- обнаружить в них практическое пособие по пилотированию "молний". -- Приняв из рук профессора ключ, Бахаут грустно улыбнулся. -- Совсем тронулся дед. Что здесь написано?
-- "Никому не давай", -- процитировал Эф.
-- И все?
-- Все.
-- Так много символов и так мало смысла?
-- Ну... для кого как...
-- Определенно, это не баролианская манера письма.
-- Определенно.
-- И что ж это за язык?
-- Русский.
-- Какой?
Эф прошелся вдоль шеренги аккуратно разложенных дисков.
-- Но основа-то языка каранайская? -- не успокаивался Бахаут.
-- Каранайская, -- подтвердил профессор. -- Покажи-ка эту штуку Мидиану. Интересно мне взглянуть на его реакцию.
Мидиан схватил ключ испачканными грязью пальцами.
-- Жесткий сплав, -- сказал он. -- Если насобирать таких железок побольше, можно отлить лом.
-- Ты понял? -- обернулся к профессору Бахаут. -- Мы все скоро сдвинемся, и на наших костях будет построен новый ярус библиотеки.
Но Мидиан не спешил отдавать игрушку.
-- Вообще-то, это ключ от "молнии", -- сообщил Бахаут.
-- Да, я понял, -- ответил астроном, -- таких бы ключей побольше, и "молния" наша...
-- Подожди, -- вмешался Эф, -- дай ему закончить мысль.
-- Мне нужен хороший металлический лом из прочного сплава. Еще лучше -- два лома.
-- Почему же не три? -- съязвил Бахаут. -- Мы бы ее с трех сторон подковырнули...
-- Подожди, пусть скажет.
-- Я вот о чем думаю, -- начал Мидиан. -- Никогда не догадаетесь, о чем я думаю... Могильник. -- Он распихал в стороны диски и лег, раскинув руки и ноги. -- Если боги были похожи на нас, имели форму, аналогичную человеческому телу. Смотрите внимательно, коллеги, вам это ничего не напоминает?
-- Напоминает, -- согласились коллеги.
-- Возможно, что могильник -- это антенна, -- поднявшись на ноги, он отряхнул прожженную штанину кальсон. -- Один раз я был свидетелем испытания пятигранной антенны. Давно еще, на платформе у границы Мигратория. Эти базы несут оборудование для наблюдения космоса за пределом Вселенной. Дело в том, что информация с отдаленных источников обычно искажена. Чтобы выровнять поток, на базу ставят пятигранную плоскостную антенну. Смысл в том, что она в некоторых случаях обладает способностью выпрямлять пространство. Говорят еще: пробивать информационные коридоры.
-- Ты что-нибудь понял? -- спросил Бахаут профессора, и тот сосредоточенно нахмурился.
-- Я подумал, что логично было бы такому устройству иногда пространство искривлять...
-- То есть...
-- Бахаут, я вам все объясню...
-- То есть, -- настаивал биолог, -- вы хотите сказать, что ураганом все-таки управляет могильник.
-- Да, очевидно. Это могло бы многое объяснить. Пятигранная антенна напоминает формой человеческое тело. Если боги заложили ее в могильник под видом мертвеца -- они фактически, сделали двигатель "машины времени". Устройство такой мощности вполне может справиться с планетарным телом. Удержать его в контуре гравитации.
-- В контуре, каком? -- поинтересовался Бахаут.
-- В стабильном состоянии пространства. Я имею представление, как обращаться с таким устройством. Надо немного развернуть антенну. Если она вмурована в камень -- приподнять вместе с камнем. Всего на несколько градусов. Это не сложно.
-- И что тогда?
-- Тогда ураганные кольца пойдут на глубину. Это наша возможность войти в "молнию" без лифтовых площадок, а я уверен, что мы их не найдем, даже если процедим через сканер всю планету.
-- О чем он говорит, Эф?
-- О том, что сможет войти в "молнию", -- ответил профессор.
-- Куда же он повезет нас, если в этом времени Пампирона не существует. А пока он отольет лом, может статься, исчезнет и Вселенная.
-- Будет другая Вселенная, -- философски заметил профессор. -- Можно подумать, у нас есть выбор? Или ты хочешь остаться здесь строить библиотеку?
-- Я бы предпочел вашу компанию, коллеги.
-- Значит, нужен лом.
-- Ее чуть-чуть приподнять одним краем, -- объяснял Мидиан. -- Плита не громоздкая. Надо только точно рассчитать угол. Я тут сделал несколько примерных расчетов.
Эф с Бахаутом переглянулись, как два студента на домашних испытаниях водородной бомбы.
-- Пожалуйста, поверьте мне, -- просил Мидиан.
-- А как насчет того, чтоб потом снова выправить контур? -- спросил Бахаут. -- сделать его таким, как в день нашего прилета.
-- Зачем вам этот день, -- не понимал молодой человек, -- если в наших руках не будет "молнии"? Вы первый проклянете его...
-- Правильно, -- согласился профессор, -- рыть туннели можно при любом состоянии контура.
-- Если моя гипотеза верна, -- уговаривал Мидиан, -- рано или поздно мы научимся управлять антенной.
Эф с Бахаутом переглянулись еще раз.
-- Как управлялись с такой антенной ваши коллеги? -- спросил профессор. -- Может быть, есть возможность обойтись без транспорта? Просто сжать пространство между Альбой и Пампироном?
-- Вот этого я вам не позволю! -- вскипел Бахаут. -- Это уже чересчур, господа авантюристы! Мой реликтовый парк! Мои лаборатории! Мои ботанические камеры, аналогов которым нет во Вселенной. Да знаете ли вы, сколько сил я положил на то, чтобы устроить все это! Только через мой труп. Пусть я сдохну здесь, если позволю все это "сжать"... Ради чего? Чтобы унести ноги с Альбы? Я запрещаю даже думать на эту тему! Больше того, если в могильнике действительно антенна, нам разумнее всего было бы ее уничтожить, чтобы однажды какой-нибудь сумасбродный пришелец не нашел способ отправить в провал всю Вселенную...
-- Если позволишь, -- остановил его Эф, -- мне бы хотелось послушать Мидиана.
-- К сожалению, это так, -- согласился Мидиан. -- И астрономы часто отказываются использовать это устройство из тех же соображений. Она способна непроизвольно деформировать обитаемые зоны. Главное неудобство состоит в том, что антенна может сработать всей плоскостью, без ограничения дальности. Надо быть предельно осторожным. Но хуже всего, что она использует энергию никому не понятной природы. Иногда бывает невозможно с ней совладать. Я не сказал вам самого интересного, -- Мидиан еще раз демонстративно растянул перед коллегами прожженные портки, -- из всех известных стихий антенна реагирует только на плазму. Она всасывает ее как губка и замедляет динамику... В рабочих камерах антенны приходится время от времени устраивать фейерверки. Друзья мои, я долго думал и много сомневался. Чтоб я сдох на этой планете вместе с Бахаутом, если в могильнике не антенна.