Накануне урагана Эф не сдержался и треснул новоявленного Эсвика промеж ушей. Виноватый альбианин тут же развернулся к нему другой головой и сразу получил идентичную затрещину. К экватору уходил караван пришельцев, возглавляемый побитым мутантом. За ним следовал профессор, угрызаемый совестью за вероломное рукоприкладство. За профессором - злой и решительный Мидиан. Замыкал колонну задумчивый Бахаут, нагруженный рюкзаком. Поклажа, в свою очередь, была привязана веревкой к ошейнику Эсвика.
Несмотря на то, что маршрут похода не был строго определен, пришельцы старались не отвлекаться по сторонам. Лишь однажды, достигнув экваториальной зоны, Мидиан позволил себе слабость, стал карабкаться на рыхлый холм. Что ему померещилось на той стороне Вселенной, попутчики спросить не решились и молча последовали за ним. В песчаных вихрях утопало неподвижное тело ярко-рыжего горбатого гиганта. Вокруг него суетились гладкокожие существа. То ли призывали его подняться с колен, то ли выбивали пыль из обильной шерстяной растительности. Завидев бюст пришельца на песочном пьедестале, они вежливо предложили свои дубины, и пригласили принять участие в экзекуции. Зверь, в свою очередь, почувствовав, что палки перестали гулять по его горбам, приподнял морду и зыркнул на Мидиана ядовитым глазом.
-- Ну их, -- сказал Мидиан поднимающимся за ним товарищам и снял со шлема противотуманный бинокль. С этой поры ничто не могло его отвлечь от впереди идущей фигуры профессора. В гордом единении со стихией экспедиция продолжила путь. Ураган достигал апогея, Эсвик чаще натягивал веревку вперед, молчаливые единомышленники чаще шлепались в песок и утопали в нем по самую макушку. Бахаут разнервничался, пытаясь притормозить резвого проводника.
-- Если вы передумали, -- предложил Мидиан, -- мы можем вернуться в лагерь.
-- Ни в коем случае, -- ответил биолог, -- второй раз я вряд ли решусь.
-- Тогда следите за ориентиром...
Магнитные приборы отключились на границе экватора. Взбесились и замерли, словно перед прыжком в бездну. Эсвик едва не порвал поводок, стараясь вырваться из воронки. Втроем его невозможно было удержать на месте. Но вскоре и профессор переметнулся на сторону аборигена.
-- Мы с Эсвиком возвращаемся, -- заявил он. -- В лагерь! А вы -- как хотите...
-- Я не могу понять, -- злился Мидиан, -- вы передумали возвращаться на Пампирон?
-- Не передумал, -- оправдывался Эф. -- Не передумал... Но не таким же варварским способом.
-- Считайте, что он единственный, и не смейте упираться, когда мы почти у цели. Предупреждаю вас, Эф, если вы не последуете за мной, я потащу вас силой.
Эсвик растопырил конечности и стал погружаться в песок вместе с прилипшим к нему профессором.
-- Эф, кончай... -- призывал Бахаут. -- Ты ведешь себя как кретин. -- Он налег на веревку со стороны выбившегося из сил Мидиана, и утопающие головы высунулись из грунта. Опора внезапно стала жестче, гравитация увеличивалась с каждым шагом. Вскоре путешественники оказались придавленными к полированной поверхности песка. Небо смешалось с твердью. Пространство окаменело, едва не замуровав живьем путешественников. Эсвик издал протяжный вой.
-- Держите веревку! -- крикнул Мидиан и испугался собственного голоса, потому что это был не его голос. Прямо перед ним зияла черная дыра воронки, без края и дна.
-- Только не я! -- вопил надрывным фальцетом профессор. -- Только не я! Только не теперь!
Нормальная паника, уместная в подобной ситуации, сменялась совершенно неуместной демонстрацией возможностей голоса, искаженного ураганом. Профессор заливался на все лады, а Мидиан боролся с соблазном воткнуть его физиономию в песчаный наст. У него не было сил идти дальше и уж тем более не было сил возвращаться. Как вдруг случилось то, чего он меньше всего ожидал. Профессор, выполнив бросок вперед, скользнул в воронку и скрылся из вида. Следом стремглав рванул Эсвик. За Эсвиком поволоклось обессилевшее тело Бахаута и тоже скрылось в бездне, так как не успело отстегнуть поводок от рюкзака. Мидиан неожиданно оказался замыкающим и, прежде чем последовать за товарищами, попытался включить высотомер на мертвой панели скафандра, но потерял сознание.

Жесткий удар вернул способность восприятия окружающего мира. На мгновение Мидиан пришел в чувство, обнаружил себя распластанным на гладких камнях, живым и относительно способным мыслить. С чувством вялого удовлетворения он закрыл глаза, и время снова перестало существовать. Отлежавшись и оправившись от потрясений, он сделал еще одну попытку очнуться и увидел молодую женщину, слегка прикрытую тканым тряпьем. Она стаскивала скафандр с бесчувственного тела профессора, проявляя при этом немалую сноровку.
-- Эй, постой, -- зарычал Мидиан, -- не делай этого...
Но женщина еще быстрее орудовала пальцами, расчленяя герметичные швы биозащиты.
-- Перестань сейчас же!
Мидиан, едва поднявшись на ноги, попытался прогнать хулиганку, но получил меткий удар в челюсть, рухнул на камень, и время снова остановилось. На этот раз надолго, потому что, придя в сознание, он не увидел ни Эфа, ни Бахаута, ни полуголой воровки, ни мерзавца Эсвика. Он лежал в холодном коридоре совершенно один. По полу стелился вонючий сквозняк, где-то плескалась вода. Он был раздет до исподнего и не очнулся бы вовсе, если б не промерз до костей.
Для начала Мидиан пощупал одеревеневшую челюсть и не обнаружил прежней симметрии лица. Оно распухло от уха до подбородка, а запекшаяся ссадина треснула, испачкав кровью ладонь. Он огляделся. В коридоре валялся лишь развороченный рюкзак Бахаута. Похоже, переносная биостанция аборигенов не заинтересовала. Мидиан сложил приборы на место, пристроил сумку в нише стены, чтобы не возбуждать воровские аппетиты обитателей подземелья, и пошел на звуки воды.
В низкой пещере, под сводами белесых наростов известняка, у берега водоема располагалось семейство обросших бородами существ, одетых в грубые тряпки. Среди них было трое взрослых особей и столько же безбородого молодняка, занятого купальными процедурами. Над озером поднимался пар с запахом прокисшего ила. Вода имела мутно-коричневые оттенки и рябила от ветерка. Посреди водоема на поверхность вынырнула прозрачная линза, распуская вокруг себя мелкие пузырьки. В этом зрелище Мидиан с ужасом опознал маску своего костюма, но едва он сделал шаг к воде, как бородатый мужчина преградил ему дорогу.
-- Нельзя, -- сказал он внятно на языке пришельца, ничуть не затрудняясь, несмотря на то, что пришелец и рта раскрыть не успел.
-- Это мой скафандр, -- объяснил Мидиан, едва процедив слова сквозь развороченную челюсть.
Из воды показался купол шлема с ушастой женской головкой внутри. Дамочка светилась необыкновенным восторгом, даже вид расстроенного Мидиана не мог испортить ей удовольствия от новых ощущений.
-- Это женщина, -- пояснил бородатый, -- она может делать, что захочет.
-- Понимаю, -- согласился Мидиан, -- это не в моих правилах отказывать женщинам в удовольствиях. Но я не могу жить без этого скафандра. Я могу без него умереть.
-- Как скоро? -- поинтересовался бородатый.
-- Не понял...
-- Когда ты осчастливишь богов своей кончиной?

Женщина поднялась по пояс из воды и с упоением шлепала перчатками по ряби коричневой жидкости. Скафандр перекосился и скукожился, покрываясь желтоватыми подтеками над блоком панели.
-- Что она делает... -- испугался Мидиан. -- Нарушена герметизация. Внутри газ, он может повредить кожу.
-- Не торопись, -- остановил его бородатый и снова преградил дорогу. Мидиан в отчаянии опустился на камень.
-- Отдайте костюм. Прошу вас по-хорошему. Он вам все равно ни к чему. Он не настроен на погружение в воду.
-- Ты откуда такой взялся? Тощий, вредный, в потешных подштанниках...
И впрямь, кальсоны Мидиана отчего-то светились в полумраке зловещим, матовым спектром.
-- Ты аркар или манустрал? -- спросила женщина, выходя на берег. Желтые струи лили с нее водопадом, и Мидиан боялся поднять глаза, представляя, во что превратилась его универсальная нательная защита. Ради спасения, он рискнул бы назвать себя богом, но кальсоны и распухшее лицо выдавали с поличным слабого, никчемного простофилю.
-- Аркар, -- сказал он.
-- Ну и топай за своими аркарами. Чего ты к нам прибился?
-- Но мои друзья, манустралы, будут очень недовольны, узнав, что вы...
-- Ах, твои друзья -- манустралы! -- возбудился мужчина и поднес кулак к распухшей щеке Мидиана. -- Сейчас как дам...
-- Нас было трое. Я должен найти их. Без оборудования панели это невозможно сделать. Отдайте хотя бы не надолго. Вы же без труда отберете его опять.
-- Нельзя, -- повторил бородатый, сменив гнев на сочувствие, -- как ты не поймешь, женщине нравится твой костюм, значит, он принадлежит ей.

Чуть держась на ногах, Мидиан высунулся в проем коридора.
-- Эф! Бахаут!
Подземелье ответило дуновением сквозняка и прерывистым эхом, гулким и ритмичным, как стук барабана. "Люди, -- почудилось ему. Этот звук невозможно было принять за естественный шум пещер. - С барабаном... Полнейший идиотизм. Не иначе как сотрясение мозга". Чем дольше он стоял в раздумьях, тем четче вырисовывался ритмический узор барабана. Ему померещился слабый отблеск огня, не похожий на матовое сияние его экзотических панталон. Мидиан вернулся к водоему. Женщина сидела на камне, откинув защитную маску, и выдавливала влагу из складок костюма.
-- Твоих друзей уволок Эсвик, -- сказала она. --- Я видела, как он их волок.
-- А меня оставил? -- удивился Мидиан.
-- Нет, тебя тоже... Вас же было трое на веревке...
-- Как же так? -- еще больше удивился Мидиан.
-- Не бери в голову, -- успокоил его бородатый, -- с манустралами такое случается. Или ты все-таки...
-- Я пришелец, -- категорически заявил Мидиан.
-- Пришелец? -- улыбнулась женщина и первый раз посмотрела ему в глаза. -- Как это?
-- Вот так. Взял и пришел.
-- То есть, -- сообразил мужчина, -- тебе есть куда уйти? Честное слово, мы мирные, интеллигентные люди. Зря ты к нам прицепился.
Ритм барабана мерещился все отчетливее. Мидиан готов был смириться с сотрясением мозга, но молодняк, находившийся ближе к выходу, насторожился. Один из них выглянул наружу и, увидев зарево, поднимающееся из туннеля, как ошпаренный бросился назад.
-- Аркары! -- прокричал он, и нырнул в расщелину.
Не прошло секунды, как племя интеллигентов снялось со стойбища и рассыпалось по черным дырам щелей и лазеек, прикрытых развалинами камней. Мидиан не успел обернуться, как оказался совершенно один в пустом гроте. Лишь из узкой норы, в которой скрылся его костюм, доносился слабый писк аварийного маяка. Не иначе как дама царапнула о камень панель и вызвала двигательную блокировку. Вскоре Мидиан извлек из прохода насмерть перепуганную женщину, которая билась внутри костюма, не понимая, отчего ее конечности вдруг утратили гибкость.
-- Освободи меня, -- пищала она, -- выпусти отсюда.
Только дикая боль в челюсти удержала Мидиана от хохота.
-- Не так быстро.
-- Помоги же, не то я умру.
Он прижал ее за горло к полу и постарался придать своей изувеченной физиономии как можно более устрашающий вид.
-- Это не в моих привычках обижать женщин, но ты не оставила выбора. Где мои друзья? Отвечай, нахалка! Не то я выдам тебя аркарам в упаковке.
-- Не знаю! -- задыхалась она. -- Они ушли туда... Если пойдешь за аркарами, догонишь.
-- Туда? -- уточнил Мидиан, указывая пальцем в сторону коридора, идущего на подъем.
-- Поторопись, не то ураган унесет их.
-- Куда унесет?
-- Отпусти, мне больно.
-- Будешь еще воровать одежду пришельцев? -- зарычал Мидиан и сильнее сдавил шею жестким обручем протектора.
-- Буду, -- простонала женщина.
-- Будешь?
-- Буду.
Он встряхнул обессилевшую даму и, усадив перед собой, попытался применить к ней дар природного ясновидения, коим с роду не обладал.
-- Кто такие аркары?
-- Иди за ними, иначе заблудишься.
-- Я спросил, кто такие аркары? Они пожирают вас? Почему вы прячетесь?
-- Они пожирают память.
Огненный вихрь на секунду ворвался под свод пещеры, окатив горячей волной продрогшего пришельца. Грохот барабана прошелся по ушам и скрылся вслед за огнем. Вода вспенилась, облако пара повисло над ней, размыв очертания береговой линии. Сквозь пленки тумана Мидиан заметил высокие фигуры, шествующие мимо них.
-- Они не оставляют памяти. Иди за ними следом, но не забегай вперед.
-- Куда они идут?
-- Туда, -- она попыталась развернуться, но одеревеневший скафандр прочно держал тело. -- К центру Вселенной. Аркары всегда идут к центру Вселенной. Пока не погаснет антенна, ураган не кончится.
-- Какая антенна?
-- Послушай, пришелец, у тебя есть небесный корабль? Хочешь, мы улетим отсюда? Я знаю, как можно отсюда смыться. Хочешь, я буду только твоей? Всегда. До окончания времен?
-- Всегда... -- усомнился Мидиан и отпустил ее нежную шею. - Так я и поверил! Смотри, что ты сделала с моим лицом. Хочешь сказать, что так будет всегда? -- он снял аварийный зажим. Обнаженная женщина как рыба выскользнула из мокрого костюма и кинулась к норе, но Мидиан поймал ее за ногу. -- Что за антенна? Как она выглядит? Это шар?
-- Шар, -- кричала она, пытаясь высвободить щиколотку.
-- Большой?
-- Большой.
-- В синем свечении? Хочешь сказать, что аркары идут прямо к нему?
-- Да, отпусти же...
-- Прощай, красотка, -- на радостях Мидиан ухитрился шлепнуть ее по заднице. Вообще-то, шлепать по заднице малознакомых особ было не в его принципах... -- Эй, подруга! А кто такие манустралы? -- но женщина была уже далеко.

Подобравшись к выходу, Мидиан затаил дыхание. Желтый туман перетекал по потолку вслед за сквозняком и струйками сочился прочь из пещеры. Если б аркары имели свойство замечать такие удивительные явления, они непременно заметили бы и его. Мидиан попытался прикрыть лицо маской шлема, но рана напомнила о себе, как только ее коснулся подбородочный обод. Аркары шли бодрым шагом, соблюдая равномерную дистанцию. Мидиан насчитал их двенадцать и, не дождавшись тринадцатого, нырнул в строй.
Субъект, шедший перед ним, был на голову выше него и вдвое шире в плечах. Мидиан старался не думать, что будет, если вдруг теперь, обернувшись, он обнаружит его, помятого и побитого, в мерцающих шароварах с испорченным костюмом, нахлобученным маской на перекошенную физиономию. Слепой ужас мутил рассудок пришельца. "И все-таки, -- успокаивал он себя, -- аркары не способны поднять "молнию богов", а я смогу... Именно я, именно теперь. Иначе все происходящее не имеет смысла".

Сознание возвращалось к Мидиану вместе с болью и холодом. Понемногу он вспомнил все: голый женский зад, уносящийся в черную пасть беззвездного космоса, и свои дурацкие замыслы, связанные с ним. Он вспомнил обстоятельства травмы и подвигал челюстью, чтобы убедиться в том, что она не сломана. Припомнил все, что предшествовало его падению в подземелье, начиная с идеи альбианской экспедиции и кончая безрассудной выходкой профессора, в результате которой мягкий спуск, запланированный им, стал похож на метеоритную бомбардировку ни в чем не повинных обитателей подземелья. Мельчайшие детали выплывали из забытья, выстраивались в хронологическом порядке. Единственное, что он не мог вспомнить, это причину, которая заставила его лежать без чувств на каменной плите в пропахшем гарью коридоре. Как ни старался, он не смог восстановить в памяти обстоятельства, благодаря которым его бесподобное белье утратило радужные тона и приобрело характер мелкого сита, прожженного множеством мельчайших искр. При этом кожа на открытых участках тела оказалась покрытой сыпью мелких ожогов. "Я прошел ураган, -- рассудил Мидиан, -- и, хвала богам, не приобрел хвост и не потерял единственную голову".

Каменная плита была не слишком удобной подстилкой. Как, впрочем, и тело Мидиана казалось теперь не самым удачным вместилищем души, но, оторвав его от поверхности камня, он заметил под собой несколько борозд, процарапанных острым предметом. Три знака, состоящих из конфигурации прямых линий, которые показались ему достойными пролить свет на все, что происходило под сводами горелой пещеры.
Устроившись возле надписи, Мидиан вскрыл манжетную панель и приложил ухо к динамику связи. Тихий шорох в эфире обнадеживал.
-- Эф! -- закричал он. -- Эф! Вы слышите меня?
Сонное эхо метнулось под свод потолка, стены задрожали, и Мидиан соскользнул на пол.
-- Эф! -- повторял он и в отчаянии тряс панель. -- Эф! Вы слышите? Вы живы? -- нехорошие предчувствия мучили его, и, чем мрачнее были догадки, тем настойчивее звучали вопли с призывом выйти на связь.
-- Слышу вас хорошо, -- ответил спокойный голос в наушнике. -- Это Бахаут. Если вы перестанете размахивать панелью, буду слышать вас еще лучше.
-- Бахаут! -- воскликнул Мидиан. -- Хвала богам!
-- Подождите-ка, дружище. Не могу понять вашу координату. Возьмите себя в руки и пройдитесь немного.
Мидиан бережно взял в руки скафандр, словно это было его воплощение в прошлой, счастливой жизни, и пошагал к ближайшему выходу.
-- Бахаут, как я счастлив слышать ваш голос.
-- Взаимно, взаимно...
-- А Эф? Не могли бы вы сообщить мне что-нибудь о судьбе профессора?
-- Печальна... печальна судьба профессора, -- бормотал биолог. -- Если хотите знать, его ученое достоинство в глубокой депрессии и абсолютной наготе сидит у стены, отказывается принимать пищу, скорбит об утраченном снотворном, а пуще всего о вас, дорогой Мидиан. Казнит себя за вашу незавидную участь. Похоже, придется мне еще больше расстроить вас, друг мой. Вы далеко от места падения. Вас отнесло к западу по экватору. Я представляю, где это, но понятия не имею, как нам теперь встретиться?
-- Может быть, вы знаете, каким образом меня сюда занесло?
-- Вы в двадцати сутках пешего пути. Только не волнуйтесь, Мидиан...
-- Я прекрасно себя контролирую. Начнется ураган, присылайте Эсвика, у меня нет сил на такие долгие переходы.
-- Только не поддавайтесь панике. Вам сию же минуту надо уходить оттуда. Еще лучше -- бежать. В манжете есть ампулы транквилизатора. Конечно, это вредная доза, но между здоровьем и жизнью выбирать не приходится. Бегом вы быстрее доберетесь до безопасной зоны.
-- Вы с ума сошли!
-- В этом месте, друг мой, чрезвычайно мощная энергетика. Я бы не рисковал. Поверьте, лучше не терять время на разговоры.

Мидиан огляделся. Камни лепились друг к другу, словно сырая глина. Ни души, ни звука, ни ветерка. Он пересчитал ампулы стимулятора. Каждая из них была рассчитана на сутки, по истечении которых пациент подлежал интенсивной реабилитации.
-- Мидиан, послушай меня, -- настаивал Бахаут, -- положение действительно серьезное. Немедленно вскрывайте транквилизатор и бегите на восток...

Хитроумное устройство ампулы заставило Мидиана потерять драгоценное время на старте. Он не бегал со школьных лет и был уверен, что разучился это делать. Но с первой же попытки ощутил забытую легкость тела и забыл обо всем. Он насчитал десятки прямых коридоров, сотни извилистых, наклонных, подъемных, широких и узких, когда Бахаут с радостью сообщил ему, что опасная зона пройдена. А вместе с ней пройдена пятая часть пути, но Эсвик убежал, потому рассчитывать на ураган не стоит. Зато Эф, превозмогая скорбь, нашел в себе силы двигаться навстречу. Но Мидиан принял новую капсулу и попросил Бахаута корректировать маршрут. На вторые сутки он все же заблудился и отдохнул, упав на холодный пол пещерного закутка. Но боль в теле заставила его принять новую порцию препарата, и, чтобы не тратить зря последние ресурсы цивилизации, он вынужден был снова бежать. На третьи сутки он поверил в успех затеи, оценил свой неуемный оптимизм, но расстался с иллюзией, что его молодое здоровое тело после всех передряг когда-нибудь еще можно будет применить по назначению. Вернувшись к цивилизации, он будет вынужден пойти на обширную имплантацию. Можно, конечно, заказать полный синтетический прототип, как это делают выжившие из ума старики, чтобы продать свой изношенный организм в чью-нибудь частную коллекцию видавших виды экспонатов.
На четвертые сутки Бахаут сообщил, что профессор подвергся депрессивному рецидиву, что он снова уселся возле стены, что Эсвик-Эсвик вернулся и теперь имеет смысл подождать "транспорт". В ответ Мидиан немедленно упал и успел заснуть на лету. Но не прошло и часа, как боль подняла его на ноги и вынудила принять новую порцию стимулятора. Отныне его силы были распределены на шесть сумасшедших альбианских суток, которые он давно перестал бы различать, если б не участие Бахаута. На пятый день он перестал чувствовать тело и начал получать удовольствие от того, что биологическая машина продолжает нести его невесомую голову, освещая себе путь обширным фингалом, доплывшим до нижнего века. На шестые сутки он пролетел мимо угрюмого Эфа, задумавшегося под навесом стены. Ему стоило колоссальных усилий остановиться и повернуть назад. Профессор с воспаленными от бессонницы глазами поднялся навстречу. Мидиан упал в его объятия, и они упоительно разрыдались, повалившись на пол.

-- Цивилизованные люди, -- ворчал Бахаут, смазывая раны Мидиана, -- а ведут себя как дикари. -- Мидиан с удовольствием отметил, что биолог, в отличие от профессора, сохранил костюм. -- Когда на вас напало племя аборигенов, -- рассказывал Бахаут, -- Эсвик утащил меня за собой. Потом мы принесли Эфа, а от вас, дорогой мой, к тому времени и след простыл. Мы нашли только обугленный рюкзак с приборами, который вы любезно спрятали в камнях, и поняли, что вы скорее живы, чем съедены дикарями.
-- Он снова увязался за аркарами, -- сокрушался профессор. -- Сколько раз его предостерегал, столько же раз он повторял ту же самую глупость.
-- Кто такие аркары?
-- Это цивилизация, которая для вашего восприятия не существует, дорогой мой. Поэтому, сколько бы вы ни пытались вступить с ней в контакт, вы не усвоите ничего .
-- Но вы же усвоили, профессор.
-- Наивный мой Мидиан, я никогда ничего не усваиваю и не запоминаю, по той причине, что все это у меня изначально записано вот здесь, -- профессор постучал себя пальцем по макушке. -- Сколько раз я ни старался объяснить, столько раз вы не потрудились усвоить простую истину: наши с вами головы только с виду устроены одинаково. Вы записываете информацию на чистый лист, а я лишь восстанавливаю утраченные архивы. Сколько раз я говорил студентам, что метод реставрации памяти - - единственный цивилизованный путь в бесконечные информатеки природы.
-- Они не понимали вас также как я...
-- Потому что, как и вы, слишком много времени насиловали рассудок готовыми символами и не имели желания проникнуть в суть.
-- Просто мы с вами -- две разные цивилизации, не предназначенные для восприятия друг друга.
-- Просто вы нужны мне сейчас не меньше, чем когда-то я был нужен вам.
-- Почему же был?.. -- Мидиан задрал дырявый рукав фуфайки и обнажил розовые следы царапин. -- Эти знаки я увидел на каменной плите и скопировал, потому что с недавних пор не могу положиться на свою память. Посмотрите, три группы однотипных черточек. Мне показалось, что это все может содержать информацию.
-- Вам правильно показалось.
-- И что же?
-- У вас опять кровоточит ссадина. Найдите Бахаута, друг мой, попросите его серьезно заняться вашим здоровьем.
Мидиан поднялся на бесчувственных ногах.
-- Вы в порядке, профессор?
-- Пойдите же, разыщите этого лодыря. Принюхайтесь к окрестным дырам. Как почуете смрад несусветный -- он наверняка там.

Именно смрад навел обессилевшего астронома на сырой колодец, где Бахаут с упоением размазывал по сенсору прибора образцы плесени.
-- Белковая субстанция, -- объяснил он. -- И ведь что интересно, она здесь повсюду. Идеальная биологическая среда. Хотите попробовать? -- Мидиан прожевал сладковатый комок слизи и с отвращением проглотил его под пристальным взглядом биолога. -- Я синтезировал нечто похожее на пампиронской микрофлоре и могу сказать точно: в естественной среде образование таких структур невозможно. Для этого требуется невероятное стечение обстоятельств. А о том, чтобы приживить эту слизь на камнях естественных планет, даже мечтать невозможно. Это гипотетика, Мидиан, перспективные науки будущих поколений.
-- Мидиан, -- позвал Эф, -- поднимитесь. Дайте мне еще раз осмотреть вашу руку.
-- Это символы?
-- Скорее эпитафия, выраженная в имени умершего существа.
-- Как же оно могло прозвучать?
-- "Ила"... Может быть, "Али". Вы записали столбиком, это не позволяет понять направления. Похоже, вы наткнулись на могилу бога, и, если б догадались просканировать плиту, мы бы имели представление о его биологической форме.
Мидиан поскользнулся на плесневых наростах и заработал еще десяток ссадин, оказавшись на дне каменного мешка.
-- Оставь его в покое, -- рявкнул Бахаут, -- уйди от него со своими могилами, не то я посажу тебя на цепь рядом с Эсвиком.