-- Так и сказал, убираться с планеты подальше? -- переспросил Бароль, разглядывая красочные картинки с парусами. Саим кивнул.
-- И повторил много раз.
-- Хороши дела. Будто я сам не догадался, что отсюда пора уносить ноги. А он не уточнил, куда и каким образом?
Саим лишь улыбался в ответ.
-- Представь себе, в моей голове до сих пор шумит море.
-- Оно шумит под фундаментом прики. Начался прилив.
-- Как вовремя мы успели. Скажи честно, если б я не сохранил книгу -- ты не поверил бы ни за что?
-- Случайную книгу можно купить у бродячего торговца, который за одного рыбьего тамаципа библиотеку готов продать. Твоя слепота уничтожила сомненья. Так же были ослеплены Клис и Фальк. Они нашли "молнию Босиафа". Эта штука светится ярче солнца.
-- Неправда, -- возразил Саим, -- я уверен, она светится точно так же.
-- Ингурейцы верят, что она собирает души умерших альбиан. И не поднимется раньше чем призовет к себе последнего из нас.
-- Этого не будет никогда. В Папалонии воды нет. Мы должны отправиться туда, чтоб ты увидел своими глазами...
-- Черные камни и плесень? -- удивился Бароль. -- Как ты не понял до сих пор, что это не та Папалония; что она станет такой через тысячи лет, когда сойдет вода.
-- Значит, "молния Босиафа" без нас не поднимется, -- заявил Саим, -- не спеши, еще будет время. Если я жив до сих пор -- значит, я бессмертен. Я ведь, правда, бессмертен?
Бароль углубился в книгу, стараясь разобрать анголейские каракули.
-- Фальк покончил с собой, -- сказал он, -- Клис не вернулся. Мертвая вода стоит стеной повсюду, от Косогорья до пещер Ингуреи. Люди пропадают. Босиане даже не старались перебираться вверх по горе. Ни одна тварь не приползла к нам из низины, даже когда шпиль старой прики исчез под водой. Если б я понимал, что происходит -- я бы знал, что делать. Похоже, ты действительно бессмертен, братишка.
Довольный Саим растянулся на матрасе.
-- Хочешь, я приведу к тебе повара, -- предложил Бароль, -- этот плут изобрел чудодейственный яд: в дождевой воде он безвреден, в морской -- убивает наповал. Как я могу расстаться с таким гениальным негодяем? Я заколотил его в бочку и просверлил одну дыру сверху, чтоб не убился без моего разрешения. Думаю, если направить его изобретательность против твоей слепоты...
-- Не надо, -- ответил Саим, -- не хочу видеть море на месте Старой Прики.
-- Счастливчик, -- Бароль снова погрузился в книгу, -- что тут скажешь?
-- Хочешь, я войду в "молнию Босиафа"? -- шорох страниц прекратился. Саим уловил "флюиды" тяжелого взгляда Бароля. -- Что мне терять? Знаешь туда дорогу? Ведь ты лазал в преисподнюю, я знаю.
-- Войдешь?
-- Ты поставишь прику на якорь у ближайшего жерла. Аладон спустит нас на дно под воздушным куполом. В Ингурее стоит вода -- значит, есть суша. Если ты будешь со мной, все получится.
-- Войти в молнию? -- переспросил Бароль. -- Для этого надо быть исключительным дураком.
-- Почему?
-- Да потому. Чтобы выйти из нее, надо быть исключительно умным. Одно с другим несовместимо.
-- Однажды я прошел световой коридор. К тому же ты сам сказал, что я бессмертный. Только представь себе, мы поднимем "молнию" -- парус, летающий выше неба. Это же философия без всяких течений.
-- Допустим, и куда ты намерен податься под этим "парусом"?
-- Какая разница! Что с тобой, Бароль? Ты никогда таким не был.
-- Просто перестал жить в сказке, придуманной для меня. Переселился в реальность и, к сожалению, пока не ослеп.
Саим нащупал руку Бароля, сжимающую книжный переплет.
-- Разве в этой реальности ты еще не все потерял?

Прику качнуло и стукнуло о камни. Бароль едва успел схватить лампу. Книга тяжело шлепнулась на пол и скользнула под кровать, где Бароль с трудом нащупал ее. В дверях появилась фигура Логана с топором в руке.
-- Сорвало боковой трос, -- доложил он, -- либо ты даешь приказ рубить остальные, либо мы делаем дыру в трюме, чтоб прика не кренилась.
Бароль закрепил лампу и бережно развернул книгу на коленях.
-- Либо мы снимаемся, -- настаивал Логан, -- либо я за себя не отвечаю.
Эту угрозу Бароль проигнорировал, как и предыдущую.
-- Снимайся, дядя Логан, -- посоветовал Саим.
-- А потом он вылезет и будет недоволен? Вылезет и в бочку меня заколотит? -- возмущался богомол.
-- Не бойся, дядя Логан, ему теперь не до тебя.
Логан злорадно фыркнул и захлопнул дверь.

-- Все подземелья накачаны газом. Даже повар не знает от него защиты.
-- Ты же видишь, что я не безумен. Значит, газ действует не на всех. Будь моими глазами -- я буду твоим рассудком.
-- Почему старик не оставил тебя в Папалонии? Зачем ему нужно было всучить нам эту книгу? Отчего ты ослеп на северной широте, если молния всегда лежала у экватора?
-- Не знаю! Не знаю! Не знаю! -- воскликнул Саим. -- Но надо что-то делать! Нет времени ждать!
-- Боги отнимают у нас планету, а я по-прежнему не знаю о них ничего, не могу прочесть их тексты, не могу понять причины их "небесной философии". Я собираюсь поднять "молнию", но представить себе не могу, что находится там, где кончается небо.
Прику качнуло на другой борт. Сквозь стену послышался глухой, но уверенный стук топора.
-- Логан! -- крикнул Бароль, приоткрыв дверь в темноту коридора. Стук прекратился. Заскрипели ступени лестницы. Мокрый Логан возник на пороге с тем же топором в руке, под ним тотчас же образовалась лужа. Струи дождя текли с него, как водопады с горы. Он отжал бороду и посмотрел на Бароля, с трудом поднимая разбухшие веки .
-- Что надо?
-- Оботрись и подойди.
Логан недоверчиво попятился.
-- Вода поднимается. Чуть помедлим -- и прику раздавит.
-- Оставь, все это ерунда в сравнении с тем, что я тебе покажу.
Логан на всякий случай оглянулся и, небрежно обтеревшись перепачканной в зелени простыней, приблизился к Баролю.
-- Встань на колени, богоугодник, иначе от увиденного свалишься с ног.
Угодник привычно опустился на колени и ткнулся носом в красочный разворот. Но, к своей чести, увидев изображение галеона, старый богомол не проронил ни звука; он лишь разинул рот, выпучил глаза и, монотонно покачиваясь, зашевелил губами, приговаривая молитву.
-- Что скажешь теперь, -- толкнул его Бароль, -- ты по-прежнему считаешь, что уйти от смерти можно, перерубив канат?
Но старый Логан и тогда не произнес ни слова, а глухие удары топора вернулись на место, будто призрак Логана отделился от плоти и отправился делать свое дело во славу великих богов.
-- Олли! -- крикнул Бароль и захлопнул книгу перед носом завороженного богомола.
Вскоре мокрый Олли стоял в дверях, а за ним и все оставшиеся фариане, те, кто еще с божьей помощью или вопреки божественной воле кое-как стояли на ногах.
-- Кто-нибудь из вас, -- спросил Бароль, -- знает гору, которая выше неба? -- фариане недоуменно переглянулись. -- Кто-нибудь из вас сможет дышать ледяной водой? Кто-нибудь из вас сможет продержаться сотню лет на деревянной лодке в сплошном океане? -- Фариане неуверенно пожимали плечами. -- Так киньте за борт свои ржавые топоры, пойдите на палубу, упадите на колени и просите у богов пощады.
Присутствующие не шевельнулись.
-- Ступайте же, -- повторил Бароль. Махол, протиснувшись вперед, собрался было говорить... -- Вон отсюда!!! -- взревел Бароль и топнул ногой. Фариане вывалились в дверь, едва не сорвав ее с петель. А Логан, уходя последним, запирал ее так старательно и любовно, что Бароль заподозрил неладное и стукнул в дверь кулаком.
-- Заперли. Так я и думал.
Стуки топоров возобновились. Сначала нерешительно, но с каждым ударом все сильнее и точнее. Прику качнуло, повело в крен, и ее глубокий киль в последний раз скрипнул о камни. Жесткая тряска сменилась мягким покачиванием на волнах.
-- Плывем, -- сказал Бароль и снова углубился в чтение.
-- Тебе не показалось, что это бунт?
-- Ты думаешь? Наконец-то мои холуи осмелели. Логан шел к этому долгой и опасной дорогой. Он заслужил маленькую победу.
-- Они же выкинут тебя за борт, -- испугался Саим.
-- Ты их переоцениваешь. -- Бароль выбил ногой дверь и обнаружил в коридоре одиноко стоящего писаря с обрывком папируса, намотанного на обрубок руки.
-- Я не совсем уверен в сути написанного, -- прошептал он, -- но лучше, если об этом будешь знать только ты, Бароль. -- И, согнувшись над текстом, забормотал: -- "Наша цивилизация обречена. Вы, обитатели горы, наша надежда..."
-- Кто эти твари?
-- Мы ничего не знаем о них. И теперь уже...
-- Вот так просто? -- удивился Бароль. -- Обречены -- и все?
Старый писарь вытянул губами полоску папируса, чтобы показать узор письма.
-- Что "просто"? -- переспросил Саим.
-- Просто взять и передохнуть, потому что обречены? Действительно просто. Как же я раньше до этого не додумался? Но только не со мной! -- рявкнул он на ни в чем не повинного Махола. -- Ты еще жив, бессмертный папалонец Саим? Ты еще не передумал поднимать "молнию"? Сейчас я покажу богам, что такое настоящий апокалипсис!

Поднявшись на веранду, Бароль получил в лицо мокрую оплеуху морского ветра. Вокруг была глухая темнота, в которую удалялся последний островок Фарианского выруба, почерневший от трупов ползучего лишайника. На корме сидел угрюмый Хун, меланхолично созерцал сияние фонаря, висящего у него на шее. Гарфизиус вслед за Олли карабкался на молельный шпиль, чтобы поддержать размотавшийся парус. Палуба скользила под ногами, и Бароль, хватаясь за перила, направился вперед, к своему капитанскому мостику, устроенному на носовой площадке. Там в одних подштанниках стоял Логан, держась за треногу подзорной трубы. Даже на цыпочках его роста не хватало для того, чтобы смотреть вперед, и труба указывала богомолу путь навстречу истекающему дождями небу.
-- Хороша туча? -- поинтересовался Бароль, разглядывая пелену облаков над прикой, но Логан не выпустил трубы из рук, даже не подвинулся на узком мостике. -- Разве я не приказал молиться? Или ты решил узреть дорогу в цветущие леса рая?
Логан неохотно сполз на палубу и побрел в молельню.
-- Скажи, что я даю богам последний шанс. Если к рассвету прямо по курсу не покажется берег -- я доберусь до них очень скоро. Живым или мертвым.

До рассвета Бароль неподвижно стоял у подзорной трубы, под плески волн, под вопли богомола, проникающие сквозь стены молельни, да порывы ветра. А когда охрипший Логан выбрался из темноты под утренние сумерки -- обнаружил, что дождь едва моросит, волны улеглись и ветер стих. Парус едва колышется на перекошенной рее, словно пустой мешок. Богомол поднялся на мостик к Баролю, вскарабкался на перила и с вожделенным трепетом припал к подзорной трубе распухшей глазницей. Из-за далекого горизонта ему навстречу выплывала черная грозовая туча, чем-то похожая на пороховую бочку.