-- Говори со мной, Бароль, не молчи, -- Саим потрогал дощатый потолок над кроватью, -- расскажи скорей, где мы?
-- Дома.
-- Ты не понимаешь, я должен слышать, что происходит вокруг.
-- Лежи смирно, братишка, если б ты видел, какая зараза пристала к твоей шкуре, -- Бароль макал кисточку в банку изумрудной мази и разрисовывал пятнами голого Саима, отчего светлые простыни вмиг зеленели.
-- Янца умерла? Где они? Отвечай же. -- Нервничал Саим, вырываясь из рук врачевателя. -- Если она умерла, так и скажи.
-- Ох, если бы...
-- Что с ней?
-- Похоже, мачта сильно стукнула ее по голове. Она думает, что оставила тебя в Папалонии.
Саим с облегчением повалился на спину.
-- Янца говорит, что тебя накрыло горным обвалом, -- сообщил Махол, устраиваясь на краешке подстилки. -- Это правда? Что они с Аладоном попали в плен и спаслись, когда камни под ними превратились в воду.
-- Могу представить, как он ей надоел, -- ворчал Бароль. -- Давай, дед, говори, с чем пришел, и топай к себе.
-- Пусть вспомнит еще раз фразу на тесьме... Босианин выудил с восточного склона два снаряда. Один был пуст, в другом только обрывок папируса... Но алфавит тот же.
-- "Мы, искавшие гармонию совершенства, нашли свою погибель", -- произнес Саим, стараясь выговаривать каждую букву.
-- Э-эх, -- Махол обескуражено пожал плечами, -- были б на месте твои глаза. Клянусь богами, анголейцы так не писали.
-- Но Папа Ло прочел эту фразу с тесьмы.
-- Я знаю анголейскую грамоту. Ничего похожего. Ты уверен, что Папа Ло это прочел?
-- Я что, по-твоему, призрак?
-- Успокойся, Саим, я только хотел сказать, что мало текста на этом странном языке. Не могу расшифровать запись.
-- Попроси Аладона прочесать восточный склон. Скажи, что я его прошу... Пожалуйста.
-- Он и так провел под водой ночь. В следующий раз точно от нас сбежит. А мы, как только снимемся с вершины, считай, потеряли ее.
-- Ладно, -- вмешался Бароль, -- это моя вина. Я должен был понять, что это не пули.
-- Хоть одну похожую букву найди, Махол.
-- Не буквы это, не буквы. Не карты, не картины -- здесь особый прием письма. Сколько живу, не встречал похожего...
Едва Махол поднялся к выходу, как кисточка с мазью снова пошла бродить по кровавым волдырям Саима.
-- Не отпускай Аладона, -- просил Саим, как вдруг его осенило, словно мачтой стукнуло по голове. -- Книга!
-- Какая еще книга? -- удивился Бароль.
Саим подпрыгнул, стукнувшись макушкой о низкий потолок.
-- Разве я ничего не говорил тебе про книгу? Она должна была лежать в лодке.
-- Не знаю. В лодке не осталось ничего, кроме рыбьих костей.
Саим спихнул его с матраса.
-- Скорее. Найди Аладона. Иди же...
Удивленный Бароль опустил кисточку в банку.
-- Ты уверен, что книга была?
-- Я уже ни в чем не уверен, только имей в виду, если я действительно вернулся из Папалонии без книги -- значит, Янца права, меня накрыло обвалом.
-- Это мы сейчас выясним. -- Бароль решительным шагом направился к коридору выруба, где в котелке все еще мерцали оранжевым светом остатки навозного брикета. А Саим, оставшись наедине со своей спутанной памятью, старался вспомнить, было ли что-нибудь, кроме книги? Все, что случилось с ним после слепоты, мало отличалось от фантазий. Все, начиная с библиотеки и кончая комнатой под палубой прики. И если Янца уверена в том, что оставила его в Папалонии, -- у него не было веских причин сомневаться в ее словах.

-- Ах, книга, -- с трудом вспомнил Аладон, -- так бы и сказал. -- Он вынул из-под задницы тяжелый кожаный предмет, который служил ему табуретом, и, недовольный, уселся на камень. Эта, что ли?
-- Было что-то еще?
-- Как можно...
-- Учти, узнаю, что обманул, -- со дна океана вытащу.
Вслед за Баролем к трюму примчался Логан.

-- Как ты, мой мальчик? -- склонился богомол над изголовьем племянника.
Саим обнял драгоценный трофей и успокоился, вдохнув знакомый запах переплета.
-- Не называй меня мальчиком. Как угодно назови, например, вернувшимся с того света... -- он еще раз бережно провел пальцем по давленному заголовку и развернул его в сторону Бароля. -- Читай, -- попросил он, но почувствовав, что пауза затянулась, чуть не впал в истерику. -- Давай же, прочти, это анголейская грамота, ну пожалуйста...
-- "Теория и философия небесных течений, -- прочел Бароль, -- одиозные проекты тепловых парусов, не нашедшие практических применений в навигации".
-- Чтоб мне подохнуть... -- выругался Саим и добавил к этому пару богооскорбительных выражений, от которых дядька Логан покрылся розовыми пятнами. -- Если б ты знал, какой у меня был выбор. Так хотел сделать тебе подарок.
Бароль взял на колени обруганную книгу, открыл наугад и увидел то, от чего волосы на его голове чуть не встали дыбом в полную длину. На развороте страниц яркими красками в тонких штрихах был нарисован галеон "Земля" с парусом, развернутым на два полушария, на котором он не только узнал знакомые имена: "Иврона", "Априка", "Астрелия" . .. но и разглядел мельчайшие изгибы линий диковинных материков, с реками, озерами и холмами, которые повыше самых высоких ингурейских скал. Он знал это давным-давно. Он был уверен, что в этой "Земле" все так же, как здесь, только верблюды маленькие, а горы большие; небо высокое и неглубокие океаны...
-- Что здесь? -- вытянул шею Логан, но Бароль успел захлопнуть страницы. В проеме двери обозначились беззубая улыбка Махола и задумчивая физиономия Гарфизиуса.
-- Вон от сюда! Все прочь! -- вытолкав за дверь любопытного Логана и заперевшись на засов, Бароль вернулся к книге, но прежнюю страницу открыть не удалось. Он принялся искать ее в каллиграфической неразберихе чертежей и расчетов.
-- Махол был прав. На тесьме не анголейская писанина.
-- А чья же?
-- Вспомни еще раз эту фразу.
-- "Мы, искавшие гармонию совершенства..." -- сказал Саим, -- хоть, впрочем, я не уверен... А что, философские течения небесных парусов нам могут как-нибудь пригодиться?