Глава 9

Следы на песке теряли ритм, обретая свойство орнамента заворачивать петли там, где можно идти напрямик. Эти узоры Зенон старался читать на манер аритаборской письменности, но то и дело терял мысль. Странно, что до сих пор он не потерял навыков прямохождения и не устремился за своим поводырем вприпрыжку на животе. Казалось, за время пути они не сдвинулись с места, только океан отступил за край горизонта, а от прибрежных скал остались беспорядочные каменистые кучи.
-- Мы могли бы сориентироваться по схеме, -- намекал Зенон Кальтиату, демонстрируя свой рукописный маршрутный план, дегеонально скрученный и сплюснутый в жестком кармане.
-- Пусть выйдет из урагана, -- отвечал Кальтиат. Эти элементы рукоделия не способны были восхитить ни одно живое существо. Разве что гад, ползущий по следу Кальтиата, то и дело тащил в пасть полоски папируса, выпадающие из карманов. Редкие псевдоформы обладали столь ярко выраженным аппетитом. Нап мог бы гордиться своим творением, но он был сдержан на эмоции, особенно теперь, идя по следу альбианина. Сами же альбиане, по мнению коприанского агравиталиста, качеством интеллекта принципиально не отличались от кальтиатских псевдоформ. Чем дальше экспедиция продвигалась к центру планетарного мироздания, тем чаще голову экса посещала беспокойная мысль о псевдоформенности самой сути альбианства, которое обладало всеми характерными чертами "буйной мадисты" и не имело ни единого аргумента в пользу "манустрала". Только присутствие Кальтиата отчасти вселяло уверенность... Всего лишь отчасти. Зенон старался вспомнить историю агравиталистики, но не находил ни одного упоминания о контакте с мадистой. От этого на душе становилось тревожно.
-- Эссима! -- кричал он. -- Куда ты нас ведешь?
Альбианин, не оборачиваясь, указал пальцем на бурые камни, торчащие над северным горизонтом.
-- Разве не могильник был намечен конечным этапом маршрута? Разве я не должен, наконец-то, завершить работу?
-- Нет, -- однозначно ответил альбианин и экс готов был смириться, тем более что конечную координату он мог без усилий рассчитать в лаборатории. Но Нап-Кальтиат неожиданно выступил в его защиту.
-- Разве ты не позволишь Зенону войти в подземелье? -- спросил он.
-- Нет, не позволю, -- подтвердил Эссима и загнул петлю в направлении, прямо противоположном бурому возвышению.
-- Ты боишься подпустить его к антенне? -- напирал Кальтиат. Эссима примолк. -- Кто, как не Зенон, может грамотно разобраться в природе этого явления? Подумай... Часто ли специалисты этой области посещают твой покинутый богами хламовник?
-- Может, я и не лучший эксперт, -- смутился Зенон, -- однако взглянуть бы не отказался.
-- Как часто ты глядел на такие объекты? -- язвил Эссима.
-- Достаточно часто, чтоб отличить подлинник от мемо-проекционных форм.
-- А меня от мадисты?
-- Разве это не то, что тебе нужно?
-- Мне? Да вы, похоже, издеваетесь надо мной сообща! -- воскликнул альбианин. -- Это именно то, что нужно вам! Это вашу цивилизацию тянет в петлю... Это вы, того гляди, начнете двоиться как призраки! А что касается меня -- то я в полном порядке. Сейчас провожу вас до каменоломни, найду стабильную зону и отправлю отсюда. После этого у меня не будет вообще никаких проблем.
-- Знаешь что, благодетель, -- рассердился Зенон, -- если у тебя нет проблем, чего ради ты возник на Копре? Предлагаю, раз уж мы взялись сообща заниматься делом, на бурых камнях не останавливаться и впредь не изобретать друг для друга искусственных препятствий.
-- Нет, -- ответил Эссима, и стороны взяли минутный тайм-аут.

На выходе из петли конечная цель маршрута подступила неожиданно близко. Зенон испугался, что не успеет найти весомого аргумента, способного убедить упрямого недоучку продолжить общее дело. Но поймал себя на мысли, что никакого общего дела меж ними отродясь не лежало. Что альбианин не просто прав, а прав несомненно и абсолютно. Что сам он, озлобленный манустрально-беспорядочным образом бытия, вел бы себя точно так же, стараясь получить благодатную опору мироздания.
-- Ты вернешься с нами на базу? -- спросил Зенон.
-- Не сразу. Нужно время, чтобы убрать фрегат.
-- Я сильно нарушил историческую последовательность? -- виновато поинтересовался экс, что привело оппонента в крайнюю степень ярости. Он даже обернулся, чего не следовало делать на траектории урагана. И взял Зенона за плечевой герметизатор поблекшего костюма, что по технике безопасности запрещалось категорически.
-- Это же манустрал! Балда! Кретин! "Манустральная функция", чтоб тебе было легче усвоить! Что происходит? Что здесь с тобой творится? Ты же не можешь быть настолько тупым! Откуда на Альбе может взяться историческая последовательность, ты, экс-аритаборец, понимаешь, что значит "перпендикулярное измерение"?

Возле бурых камней Эссима остановился и проверил связь. Зенон устроился рядом выжимать песок из протекторов подошвы. Вместо Кальтиата вслед за ними перемещалось по воздуху змеевидное тело, оснащенное восемью парами коротеньких лапок.
-- Нап не может быстро ходить? -- спросил Зенон.
-- Все он может... -- ворчал Эссима, перебирая панели связи на своем манжете. -- Вы вернетесь вдвоем... Сначала на мой корабль...
-- Вернемся вместе.
-- Неужели я все еще интересен Копре?
-- Сколько времени тебе нужно, чтобы покончить с фрегатом?
Эссима улыбнулся.
-- Проблема, видишь ли, не в том, чтобы покончить.
-- Так в чем же?
-- В том самом глупом фактурологическом словечке, которое ты так любишь употреблять: "историческая последовательность". Точнее, непоследовательность. Если фрегат упал у берега океана, значит, была причина... Возможно, в ураганном пятне мы не одни.
-- Отчего здесь образовалось пятно?
-- От твоих воздушных пируэтов.
-- А говорил, нет последовательности... Вот тебе причина - вот тебе проблема.
-- Все так, -- с горечью вздохнул альбианин, -- все верно. Дело лишь в том, что причины и следствия меняются местами, а проблемы остаются. Не знаю, как у вас в Ареале, а здесь не всякая вещь имеет обоснование, поэтому долго на свежем воздухе не лежит. -- Выдержав паузу, он поднял глаза к светлому небу. -- Ладно. Считай, что уговорил. Дождемся Кальтиата, -- возьму вас поглядеть на антенну.
Кальтиат не появлялся. Отчаявшись ждать, Эссима полез на камень.
-- Ты ж только полюбуйся! -- воскликнул он и взмахнул рукавами халата. Не понимая зачем, экс полез следом. Далекая фигура Кальтиата бродил по пустыне размеренными кругами, по одному и тому же месту, давно взмыленному его магнитной подушкой. Кальтиат даже не потрудился заметить, что произошло, просто брел в окружении глубоких раздумий и поверхностных псевдоформ. - Я вернусь за ним, пока не унесло... -- сказал Эссима и, спрыгнув на песок, двинулся ему навстречу по дуге , словно по краю пропасти.

В подземелье Нап-Кальтиат был исключительно сосредоточен. Главным образом для того, чтобы не набить шишку о свод потолка, расположенного низко для существ его расы. Он предусмотрительно занял место посреди колонны. Впереди шел Зенон, так как заблудиться все равно не было возможности. Переход представлял собой сплошной каменный рукав, опущенный вниз. Эссима замыкал, объясняя это необходимостью отгонять злонамеренных попутчиков. Но никаких попутчиков в недрах Альбы экспедицией отмечено не было. Разве что попутные ручейки, стекающие змейкой с поверхности планеты.
-- Если привяжутся, не реагируй, -- советовал альбианин. -- Прикидывайся манустралом. Ты их не видишь -- и все! Испугаются -- отойдут сами. Или, знаешь что, лучше скрести на груди руки. Вот так... В этих лохмотьях ты сойдешь за аркара. А аркаров они боятся больше всего на свете.
-- Они... это что за величина? -- спросил Зенон, но его интерес остался без ответа.
-- Направо, -- командовал Эссима на разветвлениях туннеля, -- налево. -- Экс послушно соблюдал направления, но его любопытство не иссякало под грузом ответственности, возложенной на него как ведущего.
-- Где они прячутся? -- интересовался он. -- Почему я должен непременно пугать несчастных обитателей нор?
-- Сейчас будет спуск. Не поскользнись, смотри под ноги.
И под ноги, и по верху, и во все стороны Зенон прекрасно успевал смотреть и без руководящих директив. Он даже успевал бы оборачиваться назад, если б Эссиму не раздражал каждый лишний жест. Не то чтобы Зенон продолжал надеяться. При таком тотальном контроле он не имел бы возможности даже разглядеть потенциального контактера... Но мысль, что он вернется на Копру и будет вспоминать проход по подземелью, кишащему фактурой, заставляла его вертеть маской по сторонам с предельно допустимой скоростью. Ни единой твари, даже размером с микроб, на полудохлом индикаторе пока не зафиксировалось. Пока он в очередной раз окончательно не утратил надежду на то, во имя чего в тайной глубине души снаряжал экспедицию на Альбу.
Все случилось внезапно. Емко и достоверно на фоне рутинного однообразия. Зенон остановился так резко, что Кальтиат налетел на него магнитным полем, и защита костюма отбросила его вперед, словно очнулась от анабиоза. Среди развалин камней, в эпицентре вонючего водоема, гниющего в сыром закутке, стояла на четвереньках глазастая тварь, погрузившись в лужу волосатым брюхом, и прихлебывала аппетитные пенки плесени, проплывающие мимо морды. Глаза этого существа были выпучены на макушке. Уши висели, нос отсутствовал в принципе, а туго натянутый, упитанный торс ходил ходуном от удовольствия трапезы. Но пришельца больше всего поразило, что Эссима не кинулся на соплеменника, не стал втаптывать его в лужу, а равнодушно прошел мимо. Такое поведение свидетельствовало если не о едином пространственно-временном состоянии присутствующих существ, то, по крайней мере, о том, что агравитационное смещение между ними не представляет опасности.
-- Позволь, -- взмолился Зенон. -- Ни о чем никогда не попрошу. Единственный раз. Буду обязан до конца жизни.
Удивленный Эссима присел на камень у сырой стены.
-- Пожалуйста, если для тебя это так важно.

Музы запели в душе Зенона и чуть не вынесли на крыльях последние признаки здравомыслия. Апогей гостеприимства, на который был способен не каждый патриот, заставил в момент пересмотреть негативные моменты в отношении к личности Эссимы. Может, это был первый благородный жест в досье стервозного альбианина. Зенон приблизился к твари на карачках, соблюдая неписаный кодекс контактера, о котором имел весьма глубокое теоретическое представление, и замер в ожидании ответного жеста. Жеста не последовало. Тварь шарила глазами по потолку, в упор игнорируя счастливого фактуролога. Зенон немедленно принял решение пошевелиться, то есть перейти к следующему этапу в попытке привлечь внимание. Нельзя сказать, что результат этого этапа разительно отличался от предыдущего. Существо ухом не повело, только со звонким хлюпаньем всосало разболтанные в воде хлопья белесой жижи и устремило взгляд навстречу вялому течению в поисках следующего блюда. По всему видать, помятые манустралом экс-посредники не входили в его рацион. Глядя на замысловатые телодвижения экса, Эссима трясся от смеха.
-- Гляди и учись, -- говорил он Кальтиату, -- школа юного контактера.
Но Зенон уже приступил к третьему этапу. Он потряс существо за ухо, похлопал по пояснице, нащупал пупок среди погруженной в грязь обильной брюшной растительности. Существо почесывалось, потряхивало головой, но ни малейшего позыва к взаимности не проявляло.
-- Он точно видит меня? -- усомнился Зенон. -- Он не болен? Не спит?
-- Понятия не имею, -- ответил Эссима. -- Для сонного и больного у него слишком хороший аппетит. Пойдем-ка лучше, не стоит тратить время...
-- Еще секунду, -- попросил экс, -- видишь ли, для того, чтобы достоверно идентифицировать фактуру, кому-то приходится заниматься проблемой контакта. Другого способа наука еще не придумала. -- Он заприметил жирный зеленоватый комок "еды", прибившийся к камню вверх по течению, и побрел за ним. -- А контакт с чистым натуралом, не адаптированным к цивилизации, может дать больше, чем самая достоверная историческая действительность. Я не утверждаю, что у меня получится с единственной попытки, но сейчас любая реакция с его стороны была бы полезнее наших с тобой ученых бесед. Если, конечно... -- он с трепетным ожиданием протянул аборигену ком, и тот, обшарив взглядом угощение, охотно втянул его внутрь ненасытного живота. Дыхание твари участилось, мышцы напряглись на гладкой спине, глаза закатились на загривок, беззубая пасть вытянулась трубой и содержимое желудка одной мощной струей вылетело наружу, сбив с ног зазевавшегося экса. Сквозь мутную поволоку обзорной маски Зенон видел, как чудовище, возвысившись над ним, грозно икнуло и поджало к ребрам опустевший живот. Как пупочная бороденка приподнялась над поверхностью водоема и потекла струйкой гниющей воды...
-- Ну, знаешь ли, -- посочувствовал Эссима, -- здесь тебе не Аритабор.

C той поры более никакие соблазны подземелья не вдохновляли пришельца. Даже если аборигены выглядели цивилизованно, не обладали вместительным желудком и сами проявляли инициативу, -- он шел мимо. Экса отныне не существовало в природе вещей.
-- Ты не фактуролог, -- издевался над ним альбианин, -- ты должен был ползать вокруг, подвергая химическому анализу все, что вылетело из этого обжоры.
-- Успею, -- огрызался экс, -- весь материал для анализа на мне.
-- Ты обязан быть доволен любым результатом.
-- Я доволен, -- отвечал экс и снова уходил в себя. Единственный раз местным аборигенам удалось подступиться к его бесчувственному сознанию, и то потому, что они пристали к Эссиме.
-- Привет, Эссима! -- крикнул один из волосатых самцов, сидящих на вершине каскада, в то время как экспедиция переправлялась через бурлящий поток, утопая в нем по пояс.
-- Он делает вид, что нас не знает, -- ответил другой, стараясь перекричать шум воды. -- Эй, ты! Куда разогнался?
"Не уважают, -- отметил по себя Зенон, -- похоже, в альбианской иерархии этот тип не занимает стратегических социальных высот".
-- Куда... куда... -- орал первый. -- Ясное дело, к могильнику. Ты что, Эссиму не знаешь? Этот вечно чуть что -- бежит к могильнику...
-- А этих... зачем тащит? -- пытался переорать его сосед.
-- Как зачем? К могильнику только по трое ходят. И ходят, и ходят...
Эссима соблюдал хладнокровное молчание, зато мыслительный процесс Зенона с каждой новой репликой прибавлял обороты. "Могильник совсем близко, -- думал он, -- только по трое... ходят и ходят..." Впервые после долгих мутационных адаптаций его обуяло мерзостное ощущение собственной принадлежности к процессам, которые он не в состоянии даже полноценно осмыслить, не говоря о том, чтобы повлиять. Словно душная песчаная волна накрыла его аритаборскими воспоминаниями. Эссима глядел ему вслед с нескрываемым соучастием, и в сознаний возбужденного экса щелкали указатели поворотов: "Направо... налево... Только вперед. Только не оборачивайся. Ты же знаешь, чтобы выжить в потоке, который сильнее тебя, нельзя смотреть назад. Все прожитое несется с тобой, и, обернувшись внезапно, ты уже не выберешься из прошлого. Ага? Будь ты хоть сто раз эксом, Аритабор забыть нелегко. Если решишь вернуться, скажи"...
-- Здесь, -- топнул ногой экс. Эхо разбежалось по коридору. -- Могильник должен находиться на этой вертикали.
-- Правильно, -- Эссима взял его за локоть, -- если ты не будешь так шуметь, мы спустимся вниз и зайдем с боковых туннелей к черному гроту. Теперь я пойду впереди, а ты будешь ориентироваться на Кальтиата. Только не вздумай в могильнике так сильно топать ногами.

Мятые камни последнего перехода произвели на Зенона больше впечатления, чем сам могильник. Под сводом стоял тяжелый запах гари. Стены были черны и, казалось, совсем лишены доступа воздуха, несмотря на то, что по меньшей мере пять рукавов выходило наружу. Ни сквозняка, ни проблеска. Прошло время, прежде чем маска экса адаптировалась к кромешной черноте, после которой прочие подземелья казались ему сияющим потоком. Нап и Эссима стояли у плиты и рылись в карманах халата, собирая конструктор из зубчатых железок. Нап выбирал детали, а Эссима вкручивал их на штырь, закрепляя зубцы и впадины. Складывалось впечатление, что эти манипуляции в темноте они проделывали миллион раз и уже достигли абсолютного автоматизма.
-- Подойди, не бойся, -- позвал альбианин. -- Нап, предложи ему свою маску. -- Кальтиат отстегнул лицевую насадку, обнажив вытянутое коричневое лицо, лишенное речевого аппарата. -- Только сразу не прижимай к глазам, смотри вверх, -- послышалось Зенону из недр маски, прилипающей к обзорному полю его шлема. Взглянув сквозь кальтиатские индикаторы, он испытал головокружение. Километраж грунтовых наслоений маска пробивала с ходу, четкость казалась нереальной для прибора такого класса. Похожей техникой обычно оснащены наблюдательные платформы, дрейфующие в необитаемых зонах ареала. Но больше всего поразило экса свойство локатора нивелировать перспективу. Удаленные предметы не уменьшали пропорций, приближенные не увеличивали. Все имело натуральный размер на одном и том же расстоянии от наблюдателя. Все было смешано в единую, несуразную кашу, словно кальтиатская раса по природе своей обязана была соблюдать равную дистанцию со всем сущим. Впрочем, так и было на самом деле. В связи с этим, экс не до конца понимал причину такой нежной привязанности Напа к своему альбианскому товарищу.
Содержимое могильника было надежно защищено от его всепроникающего взгляда, зато, сконцентрировавшись на поверхности грунта, экс немало удивился. От места кораблекрушения до черного грота пролегала мертвая зона конусовидного пространства. Если в недрах планеты оно не сильно искажало ландшафт, то на грунте наблюдалась поистине феерическая картина: кромешная пустота, пятно сырости и безветрия площадью в несколько сотен квадратных километров, со всех сторон окруженное стоячими стенами океана. Водяная масса, захлестывающая вершины гор, бурлящая ветрами, обрывалась вокруг агравитационной проплешины, забитой желтыми пленками облаков, которые сгущались у границ и, смешиваясь с грязью, образовывали непроходимый туман.
-- Все это моя работа? -- поинтересовался экс.
-- А то чья же? -- ответил альбианин и, сунув конструкцию ключа в отверстие каменной глыбы, стал поворачивать ее в вертикальной плоскости. Водяная стена тронулась с юга и покатилась на них. Хлопья тумана взметнулись в небо. Уровень воды опустился, обнажив мокрую оконечность экваториального хребта.
-- Потрясающе, -- восхищался Зенон, -- невероятно, что может творить природа. Зачем мы мучаемся? Для чего придумываем и изобретаем? Какой смысл, если в Естестве все наши игрушки заложены испокон бытия.
Собрав воздушный колодец над антенной, Эссима вынул ключ, переставил резьбу и, поместив его обратно, накренил камень по горизонтали.
-- Ты сделал дыру в "осевом" балансе, который у нас и так нестабилен. -- Объяснил он. -- Не знаю, есть ли у агравиталистов специальный термин. У нас в таких случаях говорят: "пробил кратер".
-- Приношу глубокие извинения.
-- А извинения, тем более глубокие, здесь неуместны. Пришельцы постоянно пробивают нам кратеры и коридоры. Если б не это легкомыслие с вашей стороны, Альба вряд ли стала бы манустральной цивилизацией.
-- Снова не могу понять тебя, альбианин.
-- И все же постарайся. Да, в манустрале развитие невозможно. Но каждая интервенция такого рода неминуемо ведет в петлю. Значит, в нашем прошлом пропадают ваши записи и приборы, слова и навыки. Настанет время, когда в этой вселенской помойке не сможет разобраться ни один систематизатор и вынужден будет признать, что имеет дело с самостоятельным архивом. Ты хотел наблюдать антенну? Ну, и что же ты видишь?
Маска Кальтиата сделала очередную осечку при попытке выявить внутренности плиты. Дальше отверстия замка выявлялись лишь пугающие пустоты.
-- Это похоже на переменное состояние материи. -- предположил Зенон.
-- Ты еще не понял, что происходит? -- не давая эксу погрузиться в раздумья, Эссима снова двинул плиту. Плоскость пошла по синусоиде. Вверх рванули ураганные кольца, расходясь у поверхности километровыми водяными бурунами. -- Смотри и учись. Когда-нибудь пригодится.
Глубина водоворотов достигла дна, вверх полетела гниль вперемешку с пеной, скорость вращения потока создавала впечатление полированных граней. Круги расширялись, расползались от экватора к полюсам, подбрасывали в небо стволы деревьев, выдранных с корневищем из раскисшего грунта, и тут же разбивали их в щепки.
-- Не правда ли, напоминает апокалипсис? -- радовался альбианин.
-- Это он и есть, -- предположил экс.
-- Сейчас расчистим поверхность, и это не будет выглядеть столь ужасно. Или, как говорят аритаборцы, тихий всплеск стихии самый зловещий, ибо он есть последний?
Гад, преследовавший Кальтиата до порога пещеры, вдруг расхрабрился, вбежал в могильник и спрятался под двигательной подушкой хозяина.
"Кто-то идет", -- жестом предупредил Нап и потребовал назад свою маску.
-- Ничего, -- ответил Эссима, -- он ретируется от твоей красы...
Однако абориген, заглянувший в могильник, оказался не из робкого числа. Собственно, это был не совсем абориген, а лишь его шея, увенчанная морщинистой лысиной. Мощностью "красы" он не сильно уступал Кальтиату.
-- Слышишь, Эссима, -- зашипел посетитель, -- Ты... это дело давай... заканчивай. А то... это самое...
Судя по скорости прохождения мысли, его мозговое приспособление располагалось где-то в районе экватора. И правильно делало, потому что Эссима швырнул в него копченый булыжник, попав точно в лоб.
На верхних туннелях Зенон разглядел несколько групп организованных тварей, которые мало того что представляли собой букет самых разнообразных рас, но еще и вели себя соответственно бестолково. Пытались укрыться от урагана в расщелинах камней. Планета при беглом взгляде изнутри напоминала эксу свалку биоинженерной лаборатории, зоопарк экстремальных мутантов-оборотней, меняющих экстерьер в зависимости от погоды, а вместе с экстерьером и личностную суть. Этот напуганный муравейник метался по туннелям, таял, деформировался и перемешивался, приводя в восхищение своим органическим природным непостоянством.
Ураганные кольца, смыкаясь у границы мезосферы, создавали мощный гравитационный эффект, от которого океанская влага вдавливалась в недра планеты и замирала там неподвижными водяными столбами.
-- Что ты ожидал увидеть? -- спрашивал Эссима своего гостя. -- Наверху пролетают тысячелетия, а ты спускаешь фрегат, не задумываясь о том, что в слоях агравитации может образоваться кратер? Я тебя, как бога, определил над всем альбианским миром, а ты, как последняя тварь, решил уцепиться за грунт.
-- Страшно подумать, что бы я делал, -- расчувствовался Зенон, -- если б ты меня не нашел.
-- Хлебал бы плесень, -- пояснил Кальтиат, возвращая на место лицевую маску.
-- Да он счастливчик, -- шутил Эссима, -- мог бы так треснуться о камни, что не видать мне моих "летных прав". А я их, между прочим, с большим трудом добыл из вашей навигаторской школы. Думаешь, манустралу просто пройти тест? Д я полжизни понять не мог, что такое "центрический оптикуляр". Ты знаешь, как с Альбы выглядит звездное небо? -- Он поменял расположение резьбы на ключе, и могильная глыба отвернула планету от солнца. Кальтиат с неохотой протянул свою маску Зенону. Картинки звездных россыпей менялись с каледоскопической быстротой, особенно у дальних границ. Иногда, благодаря зеркальным эффектам, из них выстраивались узоры. Иногда небо очищалось от псевдоформенных вакханалий, и экс вздрагивал. Такой пейзаж можно было увидеть только в оркапустотах у границ ареала.
Планетарное тело в свободной агравитации исполняло фигуры высшего пилотажа.
-- Эссима, что происходит? -- раздался вопль из каменного рукава. На пороге могильника собралась толпа одинаковых фактуриалов, подозрительно похожих на единый манустральный транслянт. -- Если не прекратишь, тебе попадет от Папы.
-- Иди... топай отсюда. Ты уже надоел, -- ответил Эссима и продолжил свое дело, словно к нему обратился старый знакомый, размножившийся в петле для устрашения оппонента если не мускулами, то количеством персон. -- Энергия разных стихий, -- рассуждал альбианин, -- слившаяся в потоке, меняет свойства пространства.
-- Зачем ты читаешь Зенону лекции, -- вмешался Кальтиат, применяя универсальный навигаторский язык жестов, -- лучше найди Ареал. Пусть убедится, что база на месте .
-- А я чем занимаюсь...
Зенон оторвался от маски и застыл в слепоте, в позе чокнутого ясновидца. Этот язык оказался доступным его экс-аритаборскому лингвистическому менталитету.
-- Вот и ищи, -- ворчал Кальтиат, -- не о чем болтать.
-- Я ищу.
-- Так поторопись, будь добр, крути живее, пока твой "оптикуляр" наизнанку не завернулся.
-- Я кручу.
На спине Зенона обозначилась испарина.
-- Это что, -- робко спросил он, -- агравитационный пульт?
-- С чего это тебе показалось?
-- Ты что, не способен найти измерение Ареала? Родной антенной на собственной планете? Ты ведешь себя как новичок за пультом базы.
-- Сейчас все сделаю, чего вы переполошились!
-- Еще раз спрашиваю, это могильник или закамуфлированный пульт агравитации?
-- Откуда ему взяться, -- защищался альбианин, судорожно вращая рукоятку ключа, -- разве мы, дерзкие фактуриалы, способны опередить вас в техническом прогрессе? -- Он уже не пытался скрыть волнения и несколько раз выронил ключ при попытках сменить резьбу.
-- Тогда немедленно покажи нам базу. Хочу убедиться, что она в порядке.
-- Я ее не трогал.
-- С облегчением верю.
-- Сам сказал, захоронение мадисты -- эпицентр аномалий. Ну, слегка заблудились... Чего психовать?
-- Есть у меня одно скверное подозрение, -- с чувством произнес Зенон, -- ой какое скверное подозрение насчет исторической последовательности, которой не существует. Уж не ее ли ты сейчас заплетаешь у меня на глазах?
-- Я здесь ни при чем, -- оправдывался Эссима, -- и твои глаза ни при чем. Все мы прыгнем в одну могилу, когда придет срок. Самое мудрое, что мы можем сделать, это смириться с неизбежным.
-- Нет, ты не прав.
-- Он прав, -- услышал экс неожиданно резкий голос. Сухой старик стоял за его спиной, прикрытый небрежно надетой рубахой до колен, осанистый и остроносый. -- Он прав. Дай мне ключ, сынок. -- Обратился старик к Эссиме и, получив от него зубчатую железяку, отвесил добротный отеческий подзатыльник. -- А теперь вон отсюда! Все вон!
Эссима первым вылетел в коридор, за ним последовал Зенон, между делом не переставая размышлять над смыслом сказанного. Нап еще пытался выманить из могильника осьминогого гада, который от испуга сменил окрас и лишился возможности манипулировать конечностями.
-- Тебя тоже касается, -- рявкнул старик и вышиб гада в коридор пинком. Голоформа рассыпалась от удара о камень и озарила туннель. -- Прочь! Все прочь!

-- Удивительно, -- делился впечатлениями Зенон, едва поспевая за Эссимой быстрым шагом. -- Кто этот тип? Он ни в чем не похож на тебя. Милейший старец, очаровательный в своей откровенности. Если мадиста захочет надежно замаскироваться в этом мире, она будет выглядеть именно так.
Соблюдая молчание, Эссима стремился как можно быстрее вырваться из черного коридора.
-- Почему ты не скажешь, что это Ло? -- тормозил его Кальтиат.
-- Папа Ло? -- воскликнул Зенон. -- Неужели... -- и, не мешкая, ринулся назад. Но Эссима догнал его и преградил дорогу.
-- Пропусти, -- просил Нап, -- они поладят...
-- Нет.
-- Ладно, -- согласился Зенон, -- успокойся. Мне нужна только его мемограмма. Это займет секунду. Он не заметит, если ты не будешь препятствовать.
-- Я уже препятствую.
-- Как глупо!
-- Все равно...
-- Пусти его, -- раздался спокойный голос Папы Ло, и Эссима послушно отошел в сторону. -- Ты... подойди.
Зенон приблизился к порогу могильника.
-- Ближе. Чего робеешь? После всего, что ты видел на Альбе, разве можно так пугаться помешанного старика? Пойдем, я покажу тебе кое-что.
Зенон подплыл к могильной плите. На темной поверхности камня обозначилось световое пятно. Оно росло, расширялось, уходило вглубь. В недрах этого мадистогенного агрегата проявилась лучевая сетка, сплетенная тончайшими микросхемами вокруг акселеративного поля пятигранной антенны. Каналы управления уходили на глубину, терялись из вида, создавая иллюзию, будто ядро планетарного тела напичкано последними техническими достижениями агравиталистики. Световое пятно продолжало опускаться, вскрывая внутренности объекта, но Зенону было достаточно.
-- Какой же я кретин, -- прошептал он. -- Какой же я безмозглый идиот! -- Он выгреб из карманов рукописный архив на обрывках папируса и с размаху швырнул его на пол. Скрученные узелки раскатились в стороны. Вне себя от злости он вышел из могильника и устремился вперед, не видя дороги. Эссима не сразу решился последовать за ним.
-- Оставь меня в покое! -- рыкнул экс. -- Я возвращаюсь на базу. Никаких экспериментов. С таким мошенником, как ты... и речи быть не может.
-- Зенон, -- пытался докричаться до него Эссима, -- ты выбросил схемы! Зенон, опомнись! Ты сам это сделал!
-- Я сейчас же возвращаюсь на Копру. И если твой корабль когда-нибудь еще раз приблизится к зоне Аритабора, я лично вышвырну его.
-- Зенон! -- кричал Эссима. -- Ты выбросил шифр дегеона. Ты сам виноват!
-- И если ты еще раз влезешь в сеть со своими мошенническими проектами, можешь проститься не только с летным допуском. Я лично лишу тебя желания когда-либо соваться в архивы Ареала.
-- Зенон! Ты не должен был оставлять расчеты на Альбе! Ты не должен был этого делать!