После завершения психиатрических экспериментов с последующей за ними реабилитацией, Ксарес оставил Матлина в покое. Тем более что его усилия не принесли существенных результатов. Провал памяти и без того сомнений не вызывал, а если к тому еще прилагались психические расстройства, то только по причине длительного пребывания в закрытом пространстве безо всякой предварительной подготовки и безо всякого понимания причин и сути происходящего.
У пациента восстановился здоровый сон и он вместо того, чтобы гонять информатеку, крепко спал, зашившись в свой спальник, по двенадцать часов в сутки. Но каждое пробуждение погружало в депрессию:
-- Мне опять приснилась Земля, -- жаловался он, -- если б ты мог посмотреть эти сны!
-- Во сне ты думаешь по-русски, -- возражал Ксар, -- это искажает образные проекции. Вообще-то не надейся, что это может быть решением проблемы, даже если сменишь язык.
Матлин продолжал спать, а в свободное ото сна время, одолевать своего попечителя всякого рода "инженерными" подходами к неразрешимой проблеме. Вплоть до того, что собрался писать специальную "поисковую" программу для компьютера, работающего в аналоге знакомой ему IBM-ки, а уж потом адаптировать ее к тому, что есть. Программа замышлялась не больше не меньше как на всю поисковую информационную сеть Ареала, и Ксарес был вынужден выпустить на пульт его информатеки несколько учебных программ. Во-первых, чтобы пациенту стала очевидна глубина собственных заблуждений, во-вторых, чтобы оградить себя от его назойливых расспросов, и, в-третьих, он уже серьезно задумывался о том, чтобы прекратить бессмысленный поиск, и в меру возможностей позаботиться о будущем этого существа непонятного происхождения. К тому же, его патологическая страсть к потрошению инфосетей без всякой на то необходимости должна была свидетельствовать о природной склонности к самообразованию.
Из всех подходящих учебных программ Ксарес отобрал в первую очередь "технику безопасности", пользование всеми разновидностями информатек, краткий экскурс в астрофизику, основы естественных наук и навигации. Матлин попробовал всего понемногу, и дело пошло. Единственной наукой, перед которой он серьезно комплексовал, стала практическая навигация.
-- Это все что угодно, только не инженерная наука, -- возмущался он. -- Либо все мое физико-математическое восприятие мира летит к черту, либо здесь нужна совершенно иная теория. Что за "искажения пространства"? Почему навигатор принимает решения в 3/4 секунды, а если в 3/5 -- происходит градусная корректировка "рабочей скорости"? Зачем так делать? Почему я могу менять курс не раньше, чем через пять шагов КМ-транзита? Почему я не могу просто лететь без всяких транзитов? Что у вас за дурацкий тренажер, который только и делает, что меняет программу?
Попытки Ксареса приобщить своего подопечного к фундаментальным теоретическим основам навигации ни к чему не привели: теорию Матлин воспринимал отдельно, как увлекательный аттракцион, практику... вообще не воспринимал. Связующее звено у него категорически не работало. Это обстоятельство удручало и, так как длительное, беспомощное пребывание в космосе в его жизни уже имело место, вся жажда познания по уши и без остатка увязала в практической навигации. Со временем это больше напоминало идею фикс, манию с перепадами на нервный тик или интеллектуальное самобичевание. Пока Ксарес не решился на самый отчаянный шаг, в котором позже неоднократно раскаивался. Но дело было сделано и, персонально для Матлина, был разыскан преподаватель навигации, которому, как предполагалось, был доступен любой уровень тупости ученика, поскольку сам он был чистейшим фактуриалом где-то начала 4-й ступени, и с фактурным менталитетом дел имел предостаточно. Если не сказать больше, -- именно в фактуре его и нашли.
В цивилизованном Ареале это существо прославилось своими уникальными навигационно-инженерными способностями. В частности, тем, что как-то раз чуть ли не голыми руками снял и разобрал диспетчерскую плату с панели управления космического корабля Ареала, которая, в принципе, не снималась и уж тем более не подлежала разборке. Правда, собрать ее в рабочее состояние он не смог, даже не попытался, - - перед ним стояла совершенно иная задача -- спереть ее незаметно и по частям. Плату, конечно, отобрали, но кое-какие ее детали не найдены до сих пор.
На своей родине он создал несколько модификаций кораблей, превосходящих по дальности и скорости перемещения все допустимые нормы для фактурной навигации и заставил Ареал серьезно обратить на себя внимание. Во время одной из своих дальних вылазок он был пойман, подвергнут анализу и на некоторое время упущен из вида -- именно этого времени ему хватило, чтобы выпотрошить плату на пульте управления поймавшего его корабля с целью понять, как эта штука сработала. Очевидцы были настолько ошарашены, что тут же предложили ему, шутки ради, пройти тесты в навигаторскую школу Ареала. К их еще большему удивлению, он успешно прошел все тесты и был принят. Более того, успешно окончил три курса, (всего их 8-10, в зависимости от специализаций). За это время он успел много чему обучиться, но вместо четвертого курса был выслан из Ареала обратно в родную фактуру. За какие такие подвиги -- история умалчивает, но это был исключительно редкий случай получения фактуриалом настоящего навигаторского образования, что равносильно свидетельству об окончании начальной школы, выданному обезьяне. Ареалу он был известен под именем Суф.
Суф оказался низкорослым гуманоидом -- не выше 190 сантиметров, абсолютно лысый, смуглый, с большими синими никогда не моргающими глазами, без бровей и ресниц. Нос его был необычно узким и заканчивался вместо ноздрей двумя симметричными перепонками, способными комбинировать звуки не хуже голосовых связок, а ушные раковины, раза в три больше человеческих, не выступали за пределы черепа. Зато рот казался вполне нормальным. И руки выглядели нормально, только с тонкими длинными пальцами без ногтей, но Матлин уже ко всему притерпелся и был согласен на любую каракатицу, лишь бы учила летать. Поэтому, приглядевшись к внешности Суфа, нашел его вполне симпатичным.
Это создание явилось в ЦИФ на своем новом концептуальном сверхдальнобойном супергибриде, который не парковал ни один шахтоприемник ЦИФовского технопарка. Даже не подпускал к себе близко по причине нестандартного излучения, которым смердел гибрид, напичканный бог весть какой техникой. К великому недовольству навигатора, никакие хитрости и уловки на приемник не действовали. И, пока Суф сражался с защитным полем, Матлин, с некоторой долей сопереживания следил за этой баталией на своей панораме. В конце концов, чтоб не разогревать страсти, оператор парка извлек рассерженного Суфа из корабля, а сам корабль "умножил на ноль", иными словами, аннигилировал. От этого Суф окончательно пришел в ярость, но даже его окончательная ярость троекратно увеличилась, когда он узнал, для чего его вытащили из фактуры. "Учить навигации аборигена... Только потому, что он неизвестно откуда взялся и не может быть отправлен назад!!! А меня, такого, всего из себя из себя навигатора, отсекли от Ареала как последнюю чуму! Это чересчур!"
Но, видимо, Ксарес не первый раз имел дело с фактурными специалистами и знал, как с ними надо обращаться. Сторговались они на скоростном навигаторском болфе взамен почившему супергибриду, а за моральные издержки -- неограниченный доступ в Ареал, что фактически означало прямое подключение к И-инфоплю Ареала. После такой щедрой компенсации, Суф значительно смягчился, а, выбрав себе скоростной болф по высшему классу, растаял от одного предвкушения предстоящих на нем полетов, всем все простил и готов был немедленно обучить любое говорящее полено, даже самую безмозглую амебу. Именно в этом настроении он был допущен к Матлину. Но, первым делом, вместо приветствия, Суф запустил свою "щупальцу" в отросшую шевелюру ученика и слегка приподнял его:
-- С этими зарослями ты собираешься пилотировать?
Матлин совладал с собой, но впервые почувствовал на собственной шкуре, чем отличается дикарь от цивилизованного существа.
Однако Ксарес был глубоко убежден, что фактуриалы между собой всегда разберутся и в их междоусобные недоразумения вмешиваться не стоит. Так и случилось. Очень скоро они поладили и, не загружая себя обилием фундаментальных теорий, стали предпринимать вылазки в парк для практических занятий.