"Между небом и землей нет ничего, кроме замкнутого процесса, творящего сущее из небытия и небытие из сущего", - утверждает теория слэпов (задолго до Гегеля), а "белые" свидетельствуют, что гуманоид должен обладать воинствующей силой духа, чтобы выйти из круговорота в прежней ипостаси. История земли (после библейских пророчеств) не упоминает о возвращении зловещих мертвецов. Она утверждает, что истинно воинствующий дух, менее чем какой-либо иной дух, желает приобщиться к небытию. История утверждает, что один из самых великих воинов Земли (не важно, кто именно) до такой степени не смирился с предстоящей кончиной, что приказал подданным изобрести эликсир бессмертия, пообещал немалое вознаграждение и устроил тест. Каждого нового изобретателя эликсира он заставлял принять свой продукт, затем отрубал ему голову и приглашал следующего. В глубине души его можно было понять. Только однажды очередь в этом кровавом кастинге дошла до "белого гуманоида". "Белый" предъявил вождю таблетку, положил ее на язык, запил кумысом и потребовал испытать себя на живучесть всяким зверским образом. Великий вождь рубанул его раз - клинок прошел, словно сквозь облако. Рубанул два... вдоль и поперек рубанул, сикось-накось - "белый гуманоид" выстоял, принял обещанные дары, и только его и видели. Полководец же, едва проглотив долгожданное снадобье, без промедления отправился в ад. Мораль: истинному воину бессмертие ни к чему, потому что только на том свете его душа способна обрести покой. И еще одна мораль: идея поквитаться с "белыми", может быть, и выглядит привлекательно, но только невозможность причинить вред ближнему своему лишает смысла ту деятельность, которую называют войной. Поэтому, кроме группы и типа, цивилизации имеют еще одну важную отличительную характеристику, определяемую информационным "ключом". Допустим, мы и альфа-сиги - 4ПГ (то есть, гуманоиды-"поселенцы" 4-й группы); допустим, "белые" братья по разуму - 4ВСг (субгармоналы-"вояжеры" той же группы). Откуда берутся цивилизации почти идентичного социума, но принципиально иной природы, точно сказать невозможно. Есть версии, что "белые" гуманоиды являются порождением "черных дыр". Будто бы энергетика этих космических объектов служит им источником жизни также как нам, гуманоидам, излучение звезд. Что будто бы все их мироздание, начиная с видимого спектра, перевернуто вверх тормашками. Поэтому, якобы, "черные дыры" для них являются звездами, а звезды - космическим мусором. Неправдоподобно, но, тем не менее, доказанный факт: "белые" в субгармональных фазах обладают свойством видеть реальный свет, в то время, как мы, гуманоиды, - только отраженный. Кроме того, замечено на практике, что "белые" и подобные им существа, водятся только в галактиках, обладающих "черной дырой". Есть другие, более приемлемые гипотезы, хотя, столь же бездоказательные. Что, будто бы "белая" раса (а она распространена далеко за пределами Млечного Пути), сама по себе ниоткуда не появилась. Она является вторичной субстанцией от местных гуманоидных рас. Замечено, что "белые" часто бывают визуально похожи на соседей по зоне обитания. Что они не имеют собственного внешнего облика. На этой почве возникла идея, что "белые" особи имеют в своей родословной тех же предков, что мы. Просто они, согласно теории эстафеты, в свое время упустили возможность передать генофонд на следующий цикл развития, утратили среду обитания, изжили форму, и таким образом приспособились к новым условиям. Паразитируют на местном материале, мимикрируют под ландшафт, чтобы не вызвать к себе повышенного интереса, и, если идут на контакт, то только в силу крайней необходимости. При таком раскладе "белая" раса должна легко переходить из одной расовой группы в другую на всех семи уровнях и иметь ярко выраженный "вояжерный" тип. Однако, группа "белых" в гуманодной ипостаси стабильно четвертая или пятая, и "вояжерами" их можно назвать лишь условно. На самом деле, в вопросе происхождения наших ближайших соседей согласья нет. Также как прочие космические первопроходцы, они когда-то пытались освоить Землю и также позорно ретировались с нее. Правда, в отличие от остальных, бежали недалеко. Новая миссия сигов спросила их о причине побега, но нынешние "белые" не поняли, о чем речь. Они напомнили, что представители "белой" расы преспокойно обитают на Земле до сих пор, имеют несколько очагов поселения и личные интересы, несмотря на то, что планета им совсем не подходит. Они, неженки, предпочитают селиться вблизи геоидов, состоящих из так называемого "звездного вещества". А наш земной климат им попросту вреден. И, если их предки действительно убегали с Земли, то, возможно, из-за скверной погоды. А вы что подумали?
Вылазка секториан на Лунную Базу ставила перед собой задачу понять, действительно ли мы спровоцировали возмущение матриц или это братья по разуму затеяли игру, смысл которой тем более следовало уяснить как можно скорее. Шеф должен был задать направление разговора, я - сделать экспертизу достоверности того, что нам скажут. Адам брался обеспечить регламент, проще говоря, уладить технические вопросы, которые могут возникнуть по ходу, или растащить оппонентов, увлеченных дискуссией. Это была его прямая секретарская обязанность, которую он выполнял много раз. Мне же впервые предстояло работать не с записью, а с живым "белым гуманоидом", потому что от факта присутствия контактера на подобных переговорах зависело едва ли ни больше, чем от его способности переводить. Тогда же я узнала, что моя специальность называется именно "контактер", и котируется в Галактике только в смутное время. Птицелов понял это давно и на дрянном русском пытался преподать мне урок поведения, которое обеспечивает контактерам доминирующую позицию в переговорах. То есть, задался целью, с которой не справилась даже Алена, в совершенстве владеющая языком и знающая особенности моей психики лучше, чем я сама. Сначала он убеждал меня в том, что не Вега, а я являюсь главной фигурой мероприятия. Я не позволила себя в этом убедить. Птицелов внушал мне, что я, а не шеф, должна направлять линию разговора. От такой перспективы я отреклась категорически. Даже не стала обсуждать. Мой хартианский товарищ не сдался, он погряз в заблуждении, что я - самый умный и ценный сотрудник Секториума. Да что там Секториума, на всей Земле и в ближайшей, обозримой части космоса, вплоть до границы его флионерских владений. Возможно, в глубине души я готова была поверить, но житейский опыт заставлял усомниться, и я усомнилась. Птицелов остался на прежней позиции, он поставил передо мной иную, более масштабную задачу, которую в двух словах можно выразить так: "Белые гуманоиды" знают историю Земли лучше людей и сигов, но эта информация скрыта. Только хартианин может достать ее из глубины памяти поколений, но хартианина ни одна "белая" особь к себе не подпустит. Надо пользоваться ситуацией, пока есть возможность. Надо плюнуть на сиюминутную мелочную разборку и узнать все, что можно узнать, потому что из каждого нового поколения обитателей Лунной Базы информацию будет добыть сложнее. Надо подойти к "белым" как можно ближе, сбить управляющую матрицу и считать с фона все, что возможно. Я решила не уточнять, что такое управляющая матрица и как ее сбить, но мой наставник был настойчив: "Если "белые" вредят сигам, - рассуждал Птицелов, - значит, к предстоящим переговорам они будут готовиться. Если будут готовиться, значит, промеж них должна образоваться матрица, которая поможет вести согласованную политику. Она же броней закроет локальный архив. Если вовремя сбить матрицу, то в мутной воде поймается интересная рыба". - Його, эта задача мне не по зубам, - сопротивлялась я. - Если бы я прожила в Хартии сто лет... - Ты не должна бояться! Я не позволю тебе бояться! Это стыдно! - Знаю. Слышала миллион раз. - Ты должна делать дело, а сиги помогать... Не наоборот. Объясни им. - Здесь не Хартия?! Мне не дадут самовольничать на Лунной Базе! Там регламентирован каждый шаг и звук! О чем ты говоришь? - Я говорю, что ты сможешь... - Нет, и даже пытаться не буду. - Теперь удачный момент. Надо сделать это, тогда ты поймешь, зачем идти к Флио. Тогда объяснишь всем... Его упрямство выводило меня из терпения, но оттого, что я возмущалась, стучала кулаками по столу, а ногами по полу, ничто не менялось. Його был туп и упрям, как стенобитное орудие. Он не воспринимал мои доводы и не оставлял меня в покое ни в кабинете, ни в душе, ни в офисе. Он погнался бы за мной по улице, если бы я решила спастись наверху. Он не стеснялся вытащить меня среди ночи из-под одеяла, чтобы еще раз повторить: - Ты можешь так сделать. Поди и сделай. Не надо бояться никогда и ничего! Я не позволю тебе бояться! Його объяснял смысл вещей, которые вне Хартии были мне недоступны. Груда не усвоенной информации давила на психику. Новый срыв был предопределен, и Семен предупреждал, что рецидивы помешательства могут случаться на почве усталости и отчаяния. Меня это пугало больше, чем предстоящая миссия. Утомляло и злило. Потому что "миссии приходят и уходят", потому что "на Флио будет жизнь, а на Земле еще одна миссия". Мне выпал шанс, а я - ничтожество, потому что не верю в удачу. В день старта на Лунную Базу я была счастлива уже оттого, что сегодня все закончится. Неважно, триумфом или провалом. Я была не в том состоянии, чтобы ставить перед собой сверхзадачи. Я была в состоянии, когда нормальные люди приглашают врача и просят выписать бюллетень. Вместе с врачом, я бы с удовольствием пригласила милиционера, составить протокол на Птицелова. Именно Птицелов явился причиной моего физического расстройства; но, взвесив свои желания и возможности, я решила просто не идти на работу. Выразить лежачий протест, не покидать постель, пока внешний мир не приведет себя в порядок и не определит мне место там, где все спокойно и ясно.
Миша ворвался в модуль с криком: "Что за дела?!" Я не испытала угрызений совести. Радужные пятна шевелились перед глазами, пока Миша вел меня по коридору офиса. - Клея нанюхалась! - объяснил он Веге и Адаму. - Прекрасно, - сказал шеф. - Наконец-то все в сборе. Мы вчетвером уселись в капсулу, загерметизировались, замолчали. От тишины меня развезло еще больше: - Аленка считает меня трусихой, - сказала я, мужики продолжали молчать. - Вы тоже считаете? - Я же говорил, - напомнил Миша. - Натурально, занюхала пробку от тюбика. Вега снял очки и достал из кармана футляр, в котором хранились плевы - гибкие фильтры-накладки для глаз. Он заложил плевы под веки и передал футляр Адаму, который проделал то же самое. Теперь оба гуманоида созерцали мой позор черными глазницами. Более жуткого зрелища нельзя было представить, но мы привыкли. В первый раз, увидев такое, я чуть не упала в обморок, а потом загорелась идеей попугать курс. Как-нибудь, в солнечный день, зайти в аудиторию в зеркальных очках, снять их невзначай при большом стечении народа. Но, приложив плеву к глазу, я не увидела ничего. Только веко распухло и чесалось. - А нам такие штуки?.. - пошутил Миша. - А вы обойдетесь, - спокойно ответил шеф, возвращая на нос очки. Миша-то и подбил меня примерить плеву много лет назад. Только с тех пор мне удалось повзрослеть, ему - нет. - Посмотри, как им идет, - сказала я. - Красавцы! Инопланетяне не улыбнулись. Никогда в жизни я не позволила бы себе распустить язык в присутствии шефа, но реальный мир продолжал плавать вокруг, оставляя несуразные очертания, словно я провалилась в фазу, а может, прежняя реальность отказалась сосуществовать со мной на едином уровне бытия. - Ирка, - шепнул мне на ухо Миша. - Ты, часом, ни того?.. Что-то ты больно это... - Отстань, маньяк! У меня миссия. Адам фыркнул и сделал вид, что смотрит в сторону. Куда он смотрел на самом деле, понять было несложно. Я подмигнула ему, как он частенько подмигивал сам... особам женского пола. Адам не шелохнулся. - Сколько ночей любви я вам задолжала, Михаил Борисович? - спросила я, не спуская глаз с Адама. - Расслабься, старуха, - ответил Миша. - В моих эротических фантазиях ты все отработала. Адам сделал над собой усилие... Ни один мускул не дрогнул на его "марсианской" физиономии. - Я кому-нибудь еще задолжала? Пауза повисла меж нами. Теперь на меня смотрел шеф. Его взгляд я бы почувствовала на краю света и, скорее, сорвалась бы в бездну, чем выступила против его управляющей матрицы. Тем не менее, эксперимент продолжался: я выступала - они помалкивали. Только Миша легонько щипал меня за локоть. - Ирка, ты давай кончай... - советовал он. - Не трошь ее, - сказал Вега. "Прекрасно, - решила я про себя. - Птицелов мог бы мною гордиться. В этом пространстве теперь я главарь стаи". Миша отодвинулся от меня, как от заразы. Адам до самой Базы не посмел открыть рот. Сам шеф запретил меня "трогать"! Уже тогда я подумала: что-то не то, но не придала значения.
По прибытии, я опять удивила коллег, пытаясь оторваться от скамьи в инерционной гравитации, вдвое превышающей земную. А затем, когда гравитация стала лунной, вылетела из капсулы в коридор и оказалась одна в пустом секторе, который напоминал коридор купейного вагона. Из какой именно двери... я тут же забыла. Они все выглядели одинаково. Оставалось ждать и гулять по ковровой дорожке, которая тоже напоминала подстилку вагона. Лунная походка выглядела нелепо, я решила встать и не позориться, но стоять на Луне было совсем тошно, прыгать - еще куда ни шло. Я распрыгалась и не заметила, как подошел Адам, в маске и черном халате, закрывающем его от шеи до щиколоток. Он заставил меня одеть такой же халат и запретил оголяться вне родного сектора Базы. - Не расслабляйся, - добавил он. - Шишку набьешь. - Будет хуже, если я перенапрягусь и упаду в обморок. - Тебя поднимут, - пообещал Адам. Мы вышли из сектора, двинулись по общему коридору, который напоминал трубу. Чтобы разминуться со встречным прохожим, мне пришлось лечь на стену. - Ты неприлично шатаешься, - заметил Адам, - и пялишься на гуманоидов, как будто впервые видишь. Лучше держи меня за руку. Тогда я второй раз подумала: что-то не то, но снова не придала значения. Я сгорала от любопытства, не могла поверить, что скоро увижу настоящую разборку между гуманоидами, на которых мне, по большому счету, наплевать и субгармоналами, на которых мне наплевать еще больше.
Помещение для переговоров мне тоже показалось странным: чрезмерно освещенный закуток коридора с вязким экраном, перед которым мы остановились втроем. По ту сторону возникли двое наших партнеров. Свет был настолько плотным, что переливался от тесноты, невозможно было раскрыть глаза без защитных очков. Все, что попадало в яркое поле, также начинало светиться и бликовать. Светились мои руки, торчащие из рукавов. Светились лица и руки моих товарищей. Только плотная ткань защитных халатов не отражала ничего. Не отражали свет и наши собеседники. То, что эти двое высоких существ - "белые", меня удивило. Я бы приняла их за зэта-сигов. Они выплыли к нам с нижнего этажа. Нескладные, худые, почти прозрачные в лучах, совсем непохожие на головастиков, которых я привыкла видеть в записи. Их рост я затруднилась определить из-за искажения плоскости, разделяющей нас, а лица, что меня особенно поразило, почти не отличались от человеческих. Разве что имели вытянутую форму. Эти двое никак не походили на злодеев. Скорее, на изможденных сотрудников НИИ, которых отвлекли от работы. - У нас проблемы с узловой диссонацией, - начал шеф. Звук рассеялся и слабым эхом покатился вперед. - У нас тоже, - пришел ответ, акустическая волна качнула экран. "Белые" не шевелили губами. Первый раз я в живую наблюдала работу декодера, транслирующего телепатические сигналы в речь. Раньше только читала о нем в свидетельствах американских домохозяек. Я даже вышла вперед, надеясь поймать акустическую волну. Вега спросил что-то о технических подробностях "возмущенных" матриц. "Белые" не ответили, но попятились. Я сделала еще шаг и поняла, что они пятятся от меня. Тогда я третий раз подумала: происходит что-то странное, тело перестало подчиняться моим желаниям, его несет туда, где ему совсем не надо быть. Я приблизилась к экрану. "Белые" замерли. Мертвая тишина воцарилась на месте переговоров. Мне вспомнились наставления Птицелов и, на сей раз, не показались столь издевательски бесполезными. "Белые гуманоиды" смотрели в глаза землянам миллионы лет назад, провожали их, встречали новых и опять смотрели в глаза, проникновенно и бессовестно. Они знают о Земле больше всех, и сейчас, если мне удастся добраться до них, миссия будет выполнена. Мне выпала редкая удача взять информацию без интерпретаций и кодировок. Сейчас. В другой раз они не подпустят хартианина. Вязкий экран остановил меня. Заколыхался как желе. Мне не удалось его отодвинуть. "Белые" прижались к стенке, словно влипли в нее. Невидимая преграда простиралась от пола до потолка. Забаррикадировались глухо. Экран дрожал, вибрировал, но не поддавался. Меня бросило в жар, потом в дрожь, я пнула ногой стену, гулкий звук поднял волну, воздух засиял, заискрился. - Уберите алгоника, - сказал голос. - Не трогать! - я обернулась к Веге и Адаму. - Не приближайтесь. Две равнодушные маски взирали на меня безучастно. Фигуры в черных халатах не сдвинулись с места. - Вам нужен разговор? Уберите алгоника с Базы. Это незаконно. Я вцепилась в экран, потащила его на себя и опять вспомнила Птицелова. Он бы легко убрал препятствие, но какого черта я пытаюсь делать то, что мне заведомо не по силе? - Уберите, - повторил голос. - Или разговора не будет. Рука Адама взяла меня за пояс и вывела из переговорного помещения. Я успокоилась, когда увидела его лицо. - Ни шагу отсюда, - сказал Адам, усадил меня на пол в фойе родного сектора и скрылся. Дальнейшие переговоры шли по регламенту, только на фоне вагонной стены то и дело возникали маски: "Идем", - говорили они, но стоило мне подняться, как следовала команда "сидеть". Меня, как пса, держали на привязи. То натравливали, то снова сажали на цепь. Своей миссии в переговорном процессе я не понимала, но догадывалась, что она ужасна по замыслу и не эстетична по форме. Догадывалась и пыталась выйти на волю.
- Плохо? - Адам оторвал меня от двери. - Что тебе не сидится? - Не люблю замкнутые пространства, - ответила я. - Оно не будет замкнутым, если ты перестанешь безобразничать. Иди за мной. - Мне надо туда... - Куда? Все кончено, мы возвращаемся. Я хотела пойти за Адамом, но тело снова уперлось в закрытую дверь. Адам выругался, взял меня за ворот, закинул на плечо, как мешок с картошкой, и понес. В лунной гравитации его поступок не относился к подвигам Геракла. Все равно, подобного жеста со стороны Адама я не ждала. В его стиле было бы поволочь меня за шиворот по полу, особенно после той самодеятельности, что я устроила во время переговоров. - Ты же ничего не знаешь! Ты ничего не понял! - Молчи! - Адам усадил меня на скамейку капсулы. - Дождись Мишу. Никуда не расходитесь. Стена бокса опустилась за ним. Теперь пространство действительно стало замкнутым. Под ногами шуршала пористая площадка капсулы, пахло офисом, родной лабораторией Индера. Здесь я позволила себе расслабиться. "Кому это надо? - подумала я. - Для них же, гадов, стараюсь. А где благодарность? Только "сиди" да "молчи". Если это и есть работа контактера, я завтра же увольняюсь". Миша вполз в бокс на животе, через щель приподнятой двери, и удивился, увидев меня. - Борзела? - строго спросил он. - Очень надо... - А заперли за что? - У сигов спроси. - Так борзела, что стыдно сказать? - заподозрил Миша. - Я работаю, а они мешают, - объяснила я. - Тебе приятно, когда мешают работать? Что ты делаешь, если тебе не дают выполнять должностные обязанности? - Беру отпуск, - признался Миша. - Или пулемет... - Одолжи пулемет. - На тебе лучше конфету, - он сел на скамейку рядом со мной и вынул из кармана прозрачную таблетку похожую на кусочек льда. - За то, что была трудолюбивой девочкой, выдала на гора пятьсот кубометров лунного грунта. Стаханов узнает - повесится, ешь... Я не узнала конфеты в этом бесцветном куске непонятного вещества. - На, говорю, положи в рот. Легче станет. Предмет, который Миша заставил меня положить на язык, моментально растаял. Ощущение от него было тонизирующее, без привкусов. Ничего похожего по мощности воздействия на организм я не припомню, но воевать действительно расхотелось. Стало хорошо и спокойно. Я чуть не расплакалась, потому что не узнала себя. Миша выковырял из упаковки еще одну конфету и заложил себе за щеку, но, как только появились Вега с Адамом, спрятал пачку в рукав. Наши инопланетяне выглядели усталыми. Самое время было угостить их лунным леденцом, но Миша спрятал пачку еще глубже. - Мне надо кое-что сказать вам, коллеги, - начала я, когда площадка зашла в челнок и отсчитала первые секунды возвращения. Шеф приложил к губам указательный палец. Мы молчали, пока Индер не вскрыл капсулу в лаборатории. Вега повел меня в кабинет и, прежде чем закрыть дверь, выставил любопытного Мишу. Миша оказал сопротивление, но вынужден был подчиниться. - Говори, - сказал шеф, когда мы остались одни. - Мне показалась... Точнее, я абсолютно уверена, что флионеры научились решать проблему влияния гиперузлов. Шеф улыбнулся. - Серьезное заявление. - Да, я совершенно уверена, флионеры знают приемы такой защиты. Это именно то, что нам нужно. Они умеют гасить управляющие матрицы. Если постараются, смогут развязать и узлы. - Дементальные хартианские фокусы, - не поверил шеф. - Разжижение матриц веществом, которое ты называешь "алгонием". Эффектный трюк, но не решение проблемы. - Вы же не станете отрицать, что переговоры удались? - Да, день был удачный. Не думал, что ты можешь работать на таком уровне. - Дело не во мне. Флионерам доступны приемы управления матрицами. Мы родственные расы. Если умеют они, почему бы ни научиться нам? - Не уверен в вашем родстве. - Сегодня вместе со мной на Лунной Базе был Птицелов. Разве слэпы пришельца и человека могут работать в одной частоте и в одном теле? - Вы хартиане, - напомнил шеф. - У вас должны быть общие частоты. Мне проще поверить, что ты пришелец в Галактике. Пойми, что человеческая аномалия не изучена, феномен фронов - тем более. - Давайте когда-нибудь начнем изучать! - Ты не поедешь на Флио, - категорически заявил шеф. - Об этом не может идти речи! - Прекрасно, - я поймала себя на желании хлопнуть дверью, но дверь после взрыва и так неуверенно держалась в петлях. - Боитесь увидеть результат работы, которой посвящаете жизнь? Тогда вам место в библиотеке! Устройтесь, пока есть вакансии...
Речь получилась не такой эффектной, как хотелось. Когда я покидала кабинет, шеф украдкой смеялся. Видно, информация, полученная им на Лунной Базе, извиняла безобразное поведение сотрудницы. От сегодняшнего дня у меня гудела голова. Я торопилась домой, обнять Птицелова - единственное существо, которому я не обязана была объяснять... Который всегда был доволен моими поступками, никогда не сомневался в моих словах и в любых обстоятельствах находил оправдания на каждую совершенную мною глупость. - Прости, - сказала я ему. - Тебе надо мотать отсюда, пока они не опомнились. Если переварят информацию, черта-с два отпустят... - Птицелов, не открывая глаз, взял меня за руку. - Может быть, я сделала ошибку. Может, я никогда себя не прощу. Знаю, что виновата перед тобой, но ведь ты простишь меня, правда? Скажи, что простишь... Його и на этот раз не отступил от принципов и высказал в мою защиту пару чрезвычайно оригинальных идей. Во-первых, он сказал, что этот беспомощный Секториум должен гордиться тем, что я согласилась на него работать. А во-вторых, он устал от меня не меньше, чем я от него, и эта музыка не может продолжаться вечно. Поэтому он отбывает на Флио без меня, но с надеждой, что сделал все возможное для нашей скорейшей встречи.
Из куска марли я свернула сачок, натянула его на драную теннисную ракетку, взяла банку с крышкой и без промедления отправилась за мухами. Теплым апрельским вечером, когда труженики космоса возвращаются домой прогуляться по парку, нормальные мухи устраиваются на ночлег. А те, что припозднились на собачьих кучках, почти не видны в траве. В тот день мне везло с утра. Фонари включили раньше обычного. Трех мелких полусонных мушек я выковыряла из лампы, подсвечивающей афишу кинотеатра. Еще одна мне попалась в рыбном магазине. Двух самых красивых: перламутровую и черную с оранжевыми глазами, мне удалось захватить в троллейбусе, перепугав парочку пенсионеров. Последнюю муху я выручила за отдельную плату, потому что не престало взрослой даме набрасываться с сачком на коммерческий киоск. Компания подростков мне оказала такую услугу за пару сигарет. Но главной гордостью коллекции стала российская муха, привезенная Аленой. Мы чуть ни свернули шеи, доставая ее из-за решетки вентилятора, но усилия стоили того. Такой жирной, наглой и сообразительной особи в мире насекомых мне прежде не попадалось. Я хранила ее в холодильнике, но даже в полусонном виде она умудрилась выбраться из коробки и заползти в пакет с колбасой. К ней в компанию я добавила свежий улов, заморозила до полного анабиоза, залила герметиком, запаяла в полиэтилен и стала подбирать разные упаковочные материалы на случай, если фаза растворит один слой. Чтобы мой подарок Птицелову не разлетелся по космосу. Маленький сверток сначала вырос до размера майонезной банки, потом до жестяной коробки из-под кофе. Потом я присмотрела в кладовке деревянный ящичек с гвоздями, решила применить в дело то и другое, но не смогла найти молоток. Вместо него я использовала сковородку и наделала столько шума, что Птицелов не усидел в саду. - Что здесь? - спросил он. Я подобрала с пола гвоздь, установила его вертикально и размахнулась сковородой. Из этого опять ничего хорошего не получилось. - Здесь внутри подарок, - объяснила я. - Ты обязательно должен его забрать на Флио. Когда распакуешь, очень удивишься. Птицелов поднял отлетевший гвоздь и вдавил в дерево по самую шляпу. - Так ты хотела поставить? У меня онемел язык. Он воткнул рядом второй гвоздь голой рукой и снова обратился ко мне: - Так делают? Я только одобрительно кивала, наблюдая, как гвозди один за другим со скрипом вонзаются в древесину. В тот день он покинул нас. Оставил меня в грустном одиночестве и чашку холодного кофе на бортике бассейна. Я хранила ее потом как единственную память о нем на Земле.
Злой как бармалей, шеф с раннего утра сидел в своем кабинете, уставившись в монитор, и не реагировал на телефонные звоны, сотрясавшие офис. Миша сидел в наушниках в холле напротив, тыкал пальцем в клавиатуру электромузыкального устройства, топал ногами, тряс головой, вероятно, подбирал мелодию. - Ты музыкальную школу закончил? - обратилась я к нему с порога. Миша сдвинул наушник, не прекращая мотать головой. - Музыкалку, спрашиваю, кончал? - Физматкласс, - напомнил Миша. - Ни за что бы не подумала. Миша поставил наушник обратно на ухо и стал крутить ручки музыкальной машины. - "Аквариум" хочешь? - спросил он. - Предпочитаю волнистых попугайчиков. - Гребенщикова, я имел в виду... - Это кто? - Надо же! - удивился Миша. - По тебе не скажешь, что вообще в школу ходила. Полтора класса церковно-приходской богадельни. Ты, старуха, в приличном обществе таких вопросов не задавай. - Что будет, если задам? - Все! - Миша помахал мне рукой. - Между нами все кончено, деревенщина! Я рискнула сесть на диван рядом с ним. Мне надо было рассказать ему, как я устала от жизни, от людей, гуманоидов и в особенности от самой себя, но Миша опять сдвинул наушник на затылок. - Где ты так сохранилась, крошка? - спросил он и, не получив ответа, обернулся ко мне. - Что опять? - Ничего. - Мухи назад прилетели? - Не похоже... - Тогда расслабься. Сходи к Индеру, пусть выпишет тебе постельный режим, а я займусь твоим музыкальным ликбезом. Хотя в постели я мог бы тебя научить гораздо более важным вещам. Стало ясно, что разговор не получится, но шеф заметил мое появление в офисе и появился на пороге раньше, чем я успела уйти. - На подвиги тянет? - спросил он. - А что, уже пора? - Может быть, ты по Хартии соскучилась? - Если надо ехать, так и скажите. Шеф не сказал, только потоптался в дверях, огляделся по сторонам. - Зайди... - он пошел в кабинет, а я заметила настороженный Мишин взгляд. - Сядь, - сказал шеф. - И дверь закрой. Ничего хорошего такое приглашение не предполагало. - У меня нет права выпускать тебя одну в цивилизации за пределы Галактики. Максимум, что мы можем себе позволить это коммутативные центры вроде Хартий. Договоримся так... - он вынул из компьютера пластину с записью, собрался отдать ее мне, но притормозил. - Я дам тебе легальный выезд в Хартию сроком на год. Как ты распорядишься этим временем, знать не хочу. - Ясно. - Что ясно? Думаешь, я рискую меньше, чем ты? Имей в виду, если в Сигирии узнают, какие вольности мы позволяем себе, проект будет похоронен вместе с конторой. - А если мне не позволят вернуться? Шеф занервничал еще больше. - В этом случае я вряд ли смогу помочь, - признался он. - Но неприятности флионерам устрою. Они предупреждены! Только боюсь, никакой другой страховки у нас не будет. - Что здесь записано? - поинтересовалась я, указывая на пластину, с которой мой замученный начальник никак не желал расстаться. - Не все сразу! - Я оказалась права насчет флионеров? - Может, но дело не в них. То есть, в них, конечно... Меня интересует другое. Флионеры - "нисходящая" ветвь. Они не развиваются, а деградируют. Если у них были схожие проблемы, надо хотя бы иметь представление о том, что там происходит. - Вам надо было расспросить Його. - Його! - воскликнул шеф. - Он торговался со мной, как турок на базаре! За информацию, которая в принципе не продается и не имеет цены, он пожелал от нас невозможное, и даже не потрудился объяснить... - Он пожелал меня? - Если бы! Он захотел прикрыть проект и выдворить нас с планеты. - Но вы торговались не хуже турка, если продали ему меня. - Не продал! - возразил шеф. - Не продал, а сдал в аренду сроком на один год! Только имей в виду, я не на разведку тебя посылаю. Выброси из головы шпионские установки! Ты меньше чем кто-либо годишься для такой работы. - Полкласса церковно-приходской богадельни, - вспомнила я. - Вот именно, - согласился Вега. - Я рад, что ты, наконец, поняла: твое место там, где никто кроме тебя быть не сможет. - Так что мне делать? - Не знаю, - развел руками мой обескураженный начальник. - Смотри и думай. Флионеры - одна из самых закрытых для внешнего мира цивилизаций. Никто не знает, почему они закрылись, и что у них происходит. Если тебе выпал шанс это видеть, может быть, риск оправдан. Может быть, это нечистая игра. Но если мы не будем доверять, то и к нам доверия не будет. - Я должна понять, что происходит на Флио? - Ирина! - рассердился шеф. - Фроны должны были исчезнуть задолго до рождения твоей Галактики. Еще раз повторяю, они закрыты для наблюдателей. Тебе надо увидеть и вернуться. Ты поняла? Увидеть и вернуться. Сделай это, пожалуйста, ради всех нас. - Пластина с записью легла передо мной на полировку стола. - Это все, что достоверно известно о родине Його, - сказал он. - Прочее - мифы и домыслы.
Из кабинета я сразу отправилась к себе, но Миша напал на меня в лифте, отнял запись и переадресовал кабину в свой модуль. - Цыц! - сказал он раньше, чем я раскрыла рот. - Все равно без меня не раскодируешь! В его развороченных апартаментах еще воняло краской, ведро с засохшей штукатуркой стояло посреди коридора. Миша переступил через бытовые неурядицы, помчался прямо к компьютеру, поставил запись и прилип к монитору. Пока я искала себе табурет среди руин, перед ним уже нарисовалась звездная карта, которыми пользуются сигирийцы. - Флионеры, - произнес он, считывая значки на бегущей строке, - "нисходящая" ветвь группы цивилизаций Фрона. Что? - он припал к экрану, словно затрудняясь с переводом языка, которым в жизни не владел. - Что-то я не воткнулся... - Показать, как включается "переводчик"? - О! Галактики нет в наших каталогах! Либо это очень далеко, либо очень подозрительно. Она не видна даже с кольцевых обзоров. Короче, объясняю дальше: флионеры, те самые, между прочим, - он обернулся ко мне, но восторженного благоговения не встретил, - получили название от старой планеты Флио, которую можно не искать. Она давно уже того... И галактика, кстати, тоже того... - он опять обернулся, поглядеть на мою реакцию. Наверно мне стоило разрыдаться от страха у него на плече. - Куда же подевалась галактика? - Глюкнулась, - пояснил Миша. - С кем ни бывает. Читаем дальше... - строка побежала, Миша замолчал и молчал до тех пор, пока информация для чтения не иссякла. - Может, хотя бы направление с Кольца покажешь на всякий случай? - То же, что на Хартию, - отмахнулся Миша. - С нашего Кольца одно направление. Одним словом, фроны, покинув галактику, рассортировались на "восходящую" и "нисходящую" ветви. Первые просто загнулись, а последние пропали из каталогов. Их долго не видели и не искали, - объяснил он для особенно бестолковой слушательницы. - Решили, что они тоже... никто не думал, что выживут где-то втихаря. Местонахождение неизвестно. В Местной группе их появления не наблюдалось. В "Милки Вэе" тем более. - "Местная группа" по земной астрономии или сигирийской? - Разве у землян есть астрономия? - удивился Миша. - У землян пока два каталога и один телескоп. Причем, каталоги неполные, а телескоп принадлежит мне! - И все-таки, "наша астрономия" - сигирийская или земная? Миша задумался. - Смотря, что нам надо: получить информацию или выразить патриотизм.
В тот день мы кое-что узнали о фронах и Флио. Точнее, узнал Миша, и был любезен поделиться со мной информацией, хоть я того и не заслужила. Мы выяснили, но новая Флио, обиталище моего недавнего гостя, располагается в системе подобно Земле и является двойной планетой. Основное тело - Флио-Мегаполис чуть меньше Земли, с более плотной, насыщенной атмосферой и меньшей гравитацией. А Флио-Агломерат гораздо больше Луны. - Между прочим, - заметила я между делом, - Юстин говорил, что Земля в каталогах тоже числится двойной планетой. - У него двоилось в глазах с перепоя, - объяснил Миша. - И все-таки, они искали место, аналогичное старой Флио. Земля, оказывается, на нее похожа. - Когда они искали, Земли еще не было, а Луны и подавно. Ты поймешь, чем планета со спутником отличается от двойной, когда окажешься там... Мы узнали, что Флио-Агломерат образовался одновременно с Мегаполисом, но его естественное происхождение сомнительно. Что, по прибытии на Флио-Мегаполис, я не почувствую разницы, но возвращение на Землю будет мучительным. Придется бороться с одышкой и заниматься физкультурой. Мы узнали, какому типу облучения меня подвергнут в карантине принимающей стороны и много разных бытовых подробностей, но так и не поняли, почему жизнь флионеров протекает незаметно для общества, и в чем следует искать причину такого неравнодушного отношения Птицелова к землянам, прибывающим в Хартию. - До тебя у нас Хартия была запретной темой, - признался Миша. - Почему? - Всех когда-нибудь били по ребрам, но зачем каждый раз вспоминать об этом? - Скажи откровенно, моя поездка имеет практический смысл для проекта? - Не думаю, - ответил он. - Шеф тоже не думает? Просто не хочет упускать возможность сунуть нос туда, куда до него никто не совался. Так? - Если бы я мог прошвырнуться вместо тебя, - вздохнул Миша, и в его глазах блеснула искра восторга мореплавателя, которому померещился на горизонте берег новой земли.
На следующий день мне ту же мысль повторила Алена. Потом позвонил Андрей... Даже Адам с некоторой завистью рассказал, что к тайным обиталищам закрытых цивилизаций во все времена стремились одержимые, большая часть которых возвращалась ни с чем. Так вот, завидовали тем, кто не вернулся. Индер объяснил ситуацию совсем просто: если карта идет в руки, надо играть, потому что иногда карта не идет, а играть все равно надо. Индер делал мне биопаспорт. Для землянина он делал такую работу впервые, очень старался, много раз перепроверял результат и "выпил" столько моей крови, что чуть не превратил в "белого гуманоида". - Почему вы все всегда хотите понимать? - удивлялся он. - Разве не приятно сохранить для себя немного тайны? Кому нужна готовая рецептура от всех проблем? - при этом он уверенной рукой превращал тайну моего генного кода в таблицу зашифрованных символов. - Тайна флиона, машины-птицы, еще не открылась никому из посторонних. С другой стороны, если бы все знали, зачем они делают это, разве было бы интересно? - Может быть, они строят флионы из любви к искусству? - Это сложная машина. - Ну и что? Посмотри, например, на фламандскую живопись. Это ведь тоже сложная и тонкая работа. - Живопись не летает, - заявил Индер. С ним всегда трудно было спорить. - А космические корабли? Думай, прежде чем говорить... - Нет, - возразил Индер. - Рядом с флионом это игрушки. Машины, равные по сложности флионам, ради искусства не строят. Сама увидишь... если увидишь. А когда вернешься, расскажешь. - Если вернусь... - Вернешься, - успокаивал Индер, - ты уже выросла, и не будешь делать глупости.
Проститься по-человечески не получилось. Сначала была идея торжественного ужина при свечах, но все закончилось распитием пива в Володином гараже. За мое возвращение была съедена рыба, а я облизнулась. Во-первых, это таинство соответствовало нашему секторианскому суеверию; во-вторых, наступал строжайший карантин. Мне запрещено было даже нюхать еду, чтобы не провоцировать желудок. Максимум, что можно было себе позволить, это лунный леденец, и то потому, что он, по причине внеземного происхождения, не был занесен в списки запрещенных продуктов. Все леденцы мы быстренько съели, а новые Миша не украл. Опасался. Кражи у соседей по Лунной Базе Секториумом не приветствовались. - Не думай о плохом, - сказал он мне на прощанье. - Возвращайся. Даже если пройдет лет пятьдесят, все равно. Будем сидеть с тобой на завалинке, два старых пердуна, ветерана космоса, семечки трескать, кости молодежи перемывать. - А если пройдет пятьсот лет? Не хочу видеть ваши урны с прахом. - Я тебе в свою урну "Сникерсов" натолкаю, - пообещал Миша. - Вдруг к тому времени их снимут с производства? Как же ты жить будешь без "Сникерсов"? - Ты мне лучше в урну положи мемуары о том, как вы жили все эти годы. - Не очень-то я мастер мемуары писать, - признался Миша. - Ладно, попробую заставить Кролика. - И еще. Если у тебя с Кроликом настанет мир, и появятся друг от дружки крольчата, галчата... Так вот, я бы с удовольствием с ними познакомилась. - У нас с Кроликом друг от дружки могут быть только неприятности. Но ты все равно возвращайся. И привези нам флион... маленький, чтобы летал по саду. - А ты не забывай чистить бассейн, - вспомнила я, - и подметать дорожки. Раз в месяц отключай каскад. В кладовке есть щетка специально для чистки камней. А уж если что, обязательно свяжись с братом. Он знает, как подготовить родителей. Вообще, помоги им. Брат хочет квартиру купить. От чужих они деньги не возьмут. Пусть думают, что наследство... Слушая наши разговоры, Вега не выдержал и вышел в коридор. - Этого только не хватало! - сказал он. - Я вас не для того нанимал, чтобы терять в космосе. Я запрещаю так рассуждать! - но, увидев груду багажа у нас под ногами, сбился с мысли. - Ты собралась на полярную зимовку? - Апельсины для Юстина, - доложила я, - лимоны, соленые огурцы в рассоле и герметике... Шеф не стал слушать, чтобы не расстраиваться. Он предпочел сделать вид, что не заметил моих "полярных" запасов "Беломора", кроссовок "Адидас" сорок первого размера, которые должны были заменить Юстину полиэтиленовые тапки, Мишины замусоленные "Плейбои" и фантастику Герберта Уэллса (ни в какую другую литературу Юстин категорически не "врубался"). Плюс к тому, полный чемодан всяких бытовых мелочей, в которых, по моему мнению, наш коллега-отшельник особенно остро нуждался. - Он магазин откроет в Хартии... - ворчал шеф из кабинета. - Кассовый аппарат забыла положить! - Там есть калькулятор с запасными батареями, - ответила я, но Миша не позволил нам поругаться, сгреб багаж, понес его к посадочной капсуле. - Шеф сегодня не в духе, - объяснил он, и сунул мне плеер со вставленной кассетой. - Вот тебе подарок лично от меня. Оттянешься по дороге. Тебе понравится. Надо сказать, что в Мишином последнем напутствии оптимизма было не гораздо больше, чем в ворчании шефа. На прощание я чуть не расплакалась. После Лунной Базы стало легче, а когда корабль лег на Диск в направлении Кольца, я совсем расслабилась и вспомнила про Мишин плеер. "Странный парень, - подумала я, - если он при помощи "Аквариума" вылетает в космос без скафандра, почему все остальные должны испытывать те же чувства?" На всякий случай я решила попробовать, но услышала в наушнике совсем другое. Я услышала то, отчего рыдала затем всю дорогу до Хартии, и не было мне утешения. "Как безмерно оно, - пелось в песне, - притяженье Земли. Притяженье полей и всего такого прочего... Мы - дети Галактики, - уточнялось в припеве. - Но самое главное..." Самое главное я поняла в дороге. Я поняла, что обязательно должна вернуться, чего бы это не стоило. Я знала, во имя чего! Я поклялась, что сделаю это, даже если мне придется дойти до края Вселенной. Я вернусь для того, чтобы выполнить главную миссию своей жизни, закончить то, что не доделали моджахеды. Убить Мишкина! Удушить! Закопать! И на этом мой долг перед человечеством будет исполнен.