Ранним утром Голли как ошпаренный примчался на метеопульт ЦИФа и обнаружил там полусонного Феликса с книгой на коленях.
-- Что ты здесь делаешь? -- удивился Голл.
Феликс поглядел на него воспаленными от бессонницы глазами так, как если б это был не Голл, а сорвавшийся в пропасть рогатый йогурт.
-- Дежурю, -- пояснил он. -- В чем проблема? Мы же договорились хотя бы изредка контролировать метеопульт. Или мы не собираемся наводить порядок в заповеднике?
-- На моем ярусе растаял снег!
-- Правильно, -- согласился Матлин, -- конец лета по старому календарю. Или мы составляем новые календари? Отец возмущался, и я решил, что хватит его морозить.
Голли от изумления застыл на месте.
-- Когда ты отключил "холодильник"? Сколько часов назад?
-- Да что случилось, в конце концов? Гренс лося завалил? Не знает, где хранить тушу? -- удивился Феликс. -- Пусть засолит. -- И опять растянулся в кресле, погружаясь в чтение.
-- Что это за книга? Дай взглянуть. -- Голли отобрал у Феликса книгу, из которой пачками посыпались прозрачные пленки, исписанные мелкими значками бонтуанских "иероглифов". -- Что за дрянь ты читаешь? Какой это язык?
-- Ах ты, растяпа, -- вздохнул Феликс, подбирая пленки.
-- Я ничего не понимаю. Что за книга? Где ты ее взял? О чем здесь написано?
-- Тебя это не касается, -- рассердился Матлин, -- отдай. -- Но Голли не собирался отдавать. -- Это психиатрия на немецком языке.
-- Как это психиатрия меня не касается? -- возмутился он. -- Можно подумать, я не живу с психами.
-- Ты ее не переведешь.
-- Баю переведет...
-- Балда ты, акрусианин. Ее человек должен переводить, а не Баю.
-- Человек? -- переспросил Голл. -- Какой еще человек? Где ты видел здесь человека? Феликс, я серьезно, отдай мне книгу.
-- Нет, -- ответил Феликс, -- только после того как закончу работу для Ксара.
-- Какую работу?
Феликс еще раз обреченно вздохнул и начал складывать стопкой пленки с переводами.
-- Ксара смутило одно обстоятельство...
-- Какое обстоятельство? -- немедленно переспросил Голл.
-- Есть заболевание, -- объяснил Матлин, -- связанное с потерей личности, когда человек то и дело подходит к зеркалу, чтобы убедиться, что это он.
-- Ну...
-- Ксара интересует, что видит в зеркалах Альберт. Если мы это узнаем... Возможно, попробуем ему помочь. На этот случай он приготовил одно зеркало, небьющееся, но я не знаю...
-- Мы никогда не узнаем, что он видит в зеркалах.
-- Если он в самом деле способен управлять своими галлюцинациями, что его в зеркалах пугает?
-- Боюсь, об этом мы тоже никогда не узнаем.
-- Я не нашел ничего похожего, -- признался Матлин, -- приходится верить Ксару на слово: у Альбы психическая аномалия на почве самого себя, но я, черт возьми, не психиатр!
-- Но ты же считаешь себя человеком... -- ответил Голли и вернул книгу.
-- Как выяснилось, этого мало.
-- Латин любил рассматривать себя в зеркалах?
-- О, да! Он мог часами собой любоваться.
-- Угу, -- Голли задумался и пошарил взглядом по панелям метеопульта, -- при этом его укачивало в самолетах...
-- Он терпеть не мог отрываться от земли. Его укачивало даже на качелях в луна-парке. У вас там что-нибудь произошло?
-- Снег растаял, -- ответил Голли, -- ничего особенного. Я думал авария... Ты предупреждай в следующий раз.
-- Садись за пульт сам, -- предложил Матлин. -- Мне двадцать три яруса сбалансировать надо. Ни глаз, ни рук не хватает. Я уже сам не помню, что у меня где растаяло, а что замерзло...
-- Расстройства личности... -- повторил Голл. -- Ты отдай мне свои переводы, когда они будут готовы. А может, этим как раз таки не человек должен заниматься, может, взгляд со стороны будет вернее?.. У меня давно складывается впечатление, что у вас, землян, что-то не в порядке с головой...
-- Что случилось? -- не понимал Матлин. -- Присядь и объясни толком.
Голли сел, но от этого растерянное состояние не уменьшилось.
-- Баю читал оркограммы, оставленные Кальтиатом? -- спросил он.
-- Читал. Ничего нового. То, что мы предполагали.
-- Ты уверен, что это устроил Раис?
-- Я уверен, что Раис знал... и хватит об этом. Все! Слышать ничего не хочу. Я отошел от дел, и если кому-то что-то мерещится -- я за галлюцинации не отвечаю. Ты лучше скажи, с Альбертом все в порядке?
-- Пока да.
-- Чем он занимается?
-- Отцом. Чем ему еще заниматься?
-- Вот и чудно. Если они так приглянулись друг другу, пусть живут. Сознание не теряет?
-- Все в порядке, -- повторил Голл, -- мы же договорились, если что случится, ты узнаешь первым.
Матлин охотно успокоился.
-- Пишет стихи?
-- Рисует... и читает папашины мемуары. Слушай, мне позарез нужен был этот снег.
-- Ради бога! -- воскликнул Матлин.
-- И с морозцем, -- добавил Голл.
-- Да сколько угодно...