Глава 4

Сначала небо казалось белым и легким, как верблюжий пух. Потом оно опустилось на грудь. Эссима не смог дышать и различал над собой только шустрые тени. На секунду его глаза заслонило от света, процеженного сквозь пелену облаков, и он увидел брюхо летучей плоскодонки с крючковатыми веслами, сложенными у бортов, услышал треск распущенного паруса...
-- Они не имеют на это права, -- возмущался Кальтиат.
-- Ты о чем?
-- Мы обязаны повлиять на ситуацию, что-то придумать, предпринять какие-то действия...
-- Извини, я уснул.
-- Это случается от безделья. Но мы не можем дрейфовать бесконечно. Они лишили нас даже бортового архива.
-- Ничего удивительного, -- сказал Эссима, поднимаясь с ковра и оглядываясь вокруг, -- тюрьма есть тюрьма.
-- До каких пор?
-- Пока они не перестанут видеть во мне источник опасности.
-- Когда они перестанут?..
-- С такими сложными вопросами обращайся, пожалуйста, к Копре, -- ответил альбианин и пустился на четвереньках по ковру, ощупывая ворс.
-- Как бы не так, -- ворчал Кальтиат, -- они лишили нас даже локальной связи. Это форменный произвол. Попрание элементарных норм приличия. Дикость и хамство, которые меня возмущают. Что ты ползаешь? Что ты ищешь? Манжет? На, забери. Он все равно не работает... Это хулиганство. Иначе не называется...
-- Я предупреждал, -- разъяснил Эссима, поднимаясь на ноги, -- моя миссия не будет легкой прогулкой.
-- Что за миссия такая сидеть на заднице и глядеть в одну точку? Если ты не нужен коприанам, почему бы им не выбросить тебя из зоны? Если нужен, почему бы не использовать?
-- Потому что они не решили, как именно... -- Эссима попробовал закрепить на запястье манжет, но не сработало даже крепление.
-- Сутки напролет ты сидишь и смотришь в сторону Аритабора. Сколько это будет продолжаться? Я имею терпение выждать любые сроки, но каждому усилию должен быть положен смысл...
-- Меня интересует не Аритабор. Скажи лучше, где можно активизировать телескоп, минуя управляющие панели?
Нап подошел к взъерошенному альбианину ближе, чем позволяло защитное поле его доспехов и склонился, как к юродивому.
-- В своих глупых фантазиях, -- произнес он.
-- Дай-ка мне свою маску.
Кальтиат отстегнул верхнюю часть шлема, стащил с шишковидной лысины видеонасадку и в суровом безмолвии застыл на фоне галактических картин внешней панорамы.
-- Почему ты позволил мне уснуть? Ты же знаешь, как я это ненавижу.
Обнаженный глаз Напа моргал, старясь собрать в кучу изображение собеседника. Силуэты Эссимы плавали перед ним в пестром тумане, дрожали и кувыркались.
-- Ты же знаешь, что я теряю ориентиры... Мне это вредно, в конце концов, -- ворчал альбианин, пытаясь при помощи маски восстановить утраченное чувство равновесия, но кальтиатские индикаторы с трудом идентифицировали его зрительный орган. -- Сколько времени я спал? -- неожиданно воскликнул он .
Нап-Кальтиат вырвал маску у него из рук, посадил ее на место и обернулся туда, где сквозь облака бесконечных туманностей должна была угаснуть розовая "звезда" Аритабора.
-- Что случилось? -- но Эссима уже упал лицом в ковер. -- Что? -- тормошил его Нап. -- Что ты увидел на таком расстоянии?
-- Я не вижу, а чувствую, -- ответил Эссима, -- трехзвездие... Оно было там. Теперь его нет.
Небо навалилось на плечи. Белое и вязкое. Он чувствовал тень на песке, что-то проплывало мимо, шелестя парусами. Возвращались плоскодонные лодки, скользили по нему полированным днищем, и он не мог зацепиться, чтобы улететь из плена. Корабли висели в воздухе, а затем стремительно срывались с места.

Каждый раз, отходя от глубоких дум и обнаруживая свое тело в навигаторском кресле, Эссима думал одно и то же: когда-нибудь я здесь умру. Эта мысль являла собой пограничное пространство между реальным миром, насыщенным схемами, программами и картинами практического пилотажа и бездонной пропастью его сюрреалистических погружений. С этой мысли начиналась черная и неблагодарная работа, чреватая скользкими иллюзиями и дерзкими проектами, направленными на то, чтобы отодвинуть эту черту от себя подальше. А в идеале -- забыть о ней навсегда.

Но эксперт не был настроен на дискуссию. Он нейтрализовал бортовой телескоп и ретировался. На его месте осталась прозрачная сфера, в которой, как в аквариуме, барахталась золотистая рыбка.
-- Ты слышал, что сказал этот ненормальный пузырь?
-- Он использует твою планету в качестве теста, -- объяснил Кальтиат. -- Тренажера. Чтобы потом не промахнуться с Аритабором. Он будет вычислять функциональный код. Если б я был уверен, что Альба -- манустральный двойник Аритабора, поступил бы точно так же.
-- Но ты не уверен... -- предположил Эссима.
Кальтиат выдержал паузу длиною в миллиарды световых лет и, когда издряхлевшее мироздание готово было рассыпаться, издал звук, не характерный для речевой акустики. Скорее похожий на вибрацию плавника в жестком поле защитного экрана.
-- Я бы подождал, -- сказал он. -- Либо они скоро нас выпустят, либо им понадобится твоя помощь.
Рыбка металась в сфере, поднимая невидимые волны. Эссима ощущал их ладонью на поверхности светового контура. Тело парализованного корабля плавало в пограничной пустоши зоны, и этот паралич Эссима чувствовал всеми фибрами естества, от затылка до поясницы. Словно вся коприанская охрана вцепилась когтями в его спинной нерв.
-- Как у тебя получаются эти твари? -- приставал он к Кальтиату.
-- Не знаю, -- отвечал Нап. -- Не думал. Это не предмет для анализа.
-- Правильно, -- согласился Эссима, разглядывая рыбку, -- никогда не надо думать. От этого появляются извилины. Нет такой проблемы, ради которой стоило бы морщить мозги. Мир устроен гораздо проще, чем это кажется созерцателю, и гораздо сложнее, чем может представить себе аналитик.
-- Что тебе нужно от меня? -- уточнил Кальтиат.
-- Летучие плоскодонки. Легкие. Быстрые. Необыкновенная конструкция парусов. Ничего подобного на Альбе я не встречал. Но картинка была настолько четкой... Если бы ты попробовал... -- Эссима закрыл глаза и постарался вызвать из памяти то, что уже начинало мутнеть. Крупное насекомое схватило его лапками за нос. Но как только открылись глаза, оно вспорхнуло и зависло неподвижно, сложив крючковатые конечности, словно весла древних альбианских мореходов. На плоском брюшке Эссима разглядел полосы хитина, напоминающие ряд отполированных досок. Осторожно, чтобы не вспугнуть псевдоформу, он обошел вокруг. Насекомое парило, перебирая двумя парами прозрачных крыльев со скоростью пропеллера, переливаясь радужной оболочкой, и вдруг, выпорхнув из-под носа, мгновенно слилось с темным фоном наружной панорамы.
-- Во сне эта штука была побольше, -- сказал Эссима.
-- Может, ты был поменьше? -- спросил Кальтиат.
-- Еще спрашиваешь, за что я ненавижу сновидения... Склюет тебя неизвестная тварь и не очнешься в утробе. А мне это сейчас ни к чему.
-- Что значит неизвестная? Откуда же она взялась в твоих сновидениях?
-- В природе Альбы такого насекомого нет, -- повторил Эссима.
- - Я не умею строить абстрактные псевдоформы.
-- Послушай, все это очень сложно для меня, -- рассуждал Эссима, забираясь с ногами в свое рабочее кресло, -- я не специалист по инфополям и не буду навязывать тебе свои методы взаимодействия с тонким естеством. Ты знаешь, что я могу усомниться в очевидных вещах, но если я что-то знаю, значит, я это знаю. И не спрашивай, почему. Взаимосвязь должна быть. На информационном, матричном или каком-то ином...
-- Связь между тобой и Ареалом?
-- Связь, которая существует всегда между самыми далекими, самыми взаимоисключающими, абсурдными, невероятными вещами.
-- Между тобой и Ареалом, -- повторил Кальтиат.
-- Между Ареалом и моей цивилизацией.
-- Ты полжизни провел в бонтуанских архивах, -- возмутился Нап. -- ты рылся в них как голодный червяк.
-- Да, я рылся... -- подтвердил альбианин, -- и не нашел ни одного исчерпывающего доказательства тому, что Баролианская эпоха был последней.
-- Как может, -- удивился Кальтиат, -- в одном существе уместиться столько невежества! Столько искаженных понятий об элементарных законах природы!
-- Ваш неприступный Ареал всего лишь частный случай этих законов, -- огрызнулся Эссима.
-- Который, заметь, имеет свой логический порядок. Ты этим порядком изначально пренебрег и чего добился? Я тебе скажу, чего ты добился: коприане раскрутят твою Альбу на антигравитантах, получат код доступа в Аритабор, вернут посредников на место, и прежние неприятности покажутся тебе баловством. Потому что с той минуты и до конца дней ты будешь прятаться от своих кошмаров. И кончится твоя карьера не в кресле навигатора, а в заповеднике орканейтралов. Таких же агонизирующих чувственных маразматиков...
Тишина зазвенела прозрачными крылышками, и парочка насекомых пронеслась по отсеку из одного темного угла в другой.
-- Ты закончил? -- спросил Эссима. Не получив ответа, он развернулся с креслом в противоположную сторону. -- Ничего. Эссима умеет ждать. Эссима умеет терпеть. Эссима уже столько вытерпел издевательств и насмешек, что перестал обижаться. А обижаться на буйных Кальтиатов вообще не в традициях моей культуры.
-- Эссима. -- Навигаторский отсек озарила вспышка коприанской связи, и "ртутный" пузырь эксперта повис за его спиной, над пустым местом, оставшимся от некогда рабочих панелей. -- Можно выходить на транзит. Твой доступ в зону Аритабора аннулирован.
-- Как поработали? -- спросил Эссима, пока тело эксперта не успело раствориться.
-- Неважно, -- признался коприанин. Торопиться ему было явно некуда, и, казалось, он был не прочь поболтать со своим недавним пленником.
-- Не удалось нащупать функциональный код?
-- Агравиталистика в этой области пока еще экспериментальна, -- разъяснил эксперт, -- не все теоретически ясные манипуляции возможны на практике. Есть проблемы, решение которых не лежит в одной плоскости с общими принципами постановки задачи. И эмпирически очевидные методы в латентных субпространствах могут быть подвержены деформационным процессам...
-- Короче, -- остановил его Эссима, -- опозорились до предельной возможности.
-- Точнее сказать, -- оправдывался эксперт, -- данный метод решения проблемы не оказался оптимальным.
-- Вот и все, -- обрадовался Эссима, -- а то взяли моду словеса развешивать... Теперь о деле... Вам нужен функциональный код альбианского манустрала?
-- Нужен, -- сознался эксперт.
-- База еще при Альбе?
-- Там.
-- Тогда скажи Зенону, чтобы ждал и освободи мне ветку скоростного транзита.